Мягко шагнув вперед, Уж коротко и резко рубанул длинноволосого по шее ребром ладони. Тот молча рухнул на большой пестрый ковер. Женщины тем временем вскочили. Лукина размахнулась. Но ее руку перехватил Роман. По-своему расценив его вмешательство, Эля подскочила к сопернице и хотела ее ударить. Но от резкого тычка Романа хрипло вскрикнула и согнулась. Отшвырнув Риту к стене, Роман прорычал:
— Замерли!
Испуганно взглянув на его свирепое лицо, Лукина послушно остановилась. Подойдя к брюнетке, он обнял ее за плечи и посоветовал:
— Делай короткие вдохи! Живот при вдохе до конца втягивай!
Эля послушно это выполняла. А минуты через три ее злое:
— Сдерни! Доктор хренов! — доказали, что советовал Роман правильно.
— Вы чего? — оглядев обоих, сумрачно спросил он. — Сдурели?
— Почему эта шлюха здесь? — выпрямившись, но держась за живот, спросила Эля.
— А вы что, знакомы? — Брат удивленно повернулся к ней.
— Еще как знакомы! — выкрикнула Рита. — Сколько бархатных сезонов друг дружке морду из-за клиентов били. Тебе-то она кто? Или меня мало?
— Элька — сестра моя, — пробурчал Роман. — А это человек от Гюнтера, — показав на Сажину, объяснил он пораженной Эле.
Удивленные женщины молча переглядывались.
— А теперь вы мне объясните, — потребовал Роман, — из-за каких клиентов вы морды били?
Рита засмеялась.
— Это не то, что ты думаешь! В конце восьмидесятых я в Ялте в основном работала. Вместе с Азиатом. Снимала в кабаке мужика с большими деньгами и приводила его на снятую для этого квартиру. И только дело до постели — вваливается Азиат. Шум, скандал. Мужик в панике. Попадались обычно такие, которым скандал ну просто никак не нужен. Чтобы замять это дело, они и раскошеливались. Проколы, конечно, бывали, но очень редко. Твоя сестрица тоже этим промышляла. Ты тогда с кем работала? — посмотрела она на брюнетку.
— С Хохлом, — нехотя ответила та.
— Вот из-за этого и конкуренция! — рассмеялась Рита. — Ни одна наша встреча без драки не обходилась. Молодые были, глупые.
— Вы и сейчас не очень-то поумнели, — осуждающе проворчал Роман.
Лежащий на полу длинноволосый протяжно застонал.
— Ты убил его, что ли? — присела рядом с ним брюнетка.
— Мертвые не стонут, — успокоил ее Уж.
— Ты когда приехала? — спросил сестру Роман.
— Два часа назад, — сердито ответила она и спросила: — Ты зачем меня вызвал?
— Надо со Стариком кончать, — спокойно ответил Роман.
— А при чем здесь я?
— Неужели ты забыла, что была любовницей Дьячкова? — со смехом спросила Рита. — Когда Роман сказал мне, что, мол, моя сестра была со Стариком в очень близких отношениях, я не поверила. Ведь Тонька Спица, с тех пор как заволокла его на себя, никого из баб близко к Илюше не подпускает. Но теперь-то мне ясно! Уж кто-кто, а Кубинка запросто могла и с Илюшей переспать. Особенно если ей что-то нужно было от него.
— Ты про кого? — не понял Роман. — Кто такая кубинка?
— Просвети братца, — подмигнула Рита Эле.
— Кубинка — мое прозвище по институту, — нехотя призналась Эля. — А ее, — она кивнула на Лукину…
— Испанкой звали, — опередила Рита. — Потому что мы были самые заметные, каждая на своем факультете. Да, — она зло прищурилась. — Приехала одна наша с тобой знакомая.
— Кто? — спросила Эля.
— Кэт, — процедила Лукина.
— Тогда нужно увидеться с ней, — решила Эля. — Потому что мимо этой стервы ожерелье пройти не могло. Уж она-то знает, где оно.
— На хрен она нужна, ваша Кэт, — буркнул Уж. — Надо думать, как Старика убрать.
— Зачем? — повернулась к нему Рита.
— Он тоже устроил охоту за ожерельем. К тому же не зря Дьячков в столицу прикатил. Его парни уже начали на Рижском мои ларьки трясти…
— Черт с ними, ларьками! — выкрикнула сестра. — Если Старик узнает, что мы что-то против него замышляем, нас на кусочки порвут!
— Его дочка, Нинель, послала людей в Киров, — негромко проговорила Рита, — чтобы встретили Психа с Лютым.
— А при чем здесь Лютый? — не поняла Кубинка.
— Люди Дьячковой устроили побег Лютому и ждали его и Психа, — объяснила Лукина. — Но Смирнов, видно, что-то учуял и не пришел туда.
— Кто учуял? — удивилась Эля. — Лютый?
— Псих! — раздраженно поправила ее Рита.
— Странно, — покачала головой Кубинка. — Лютый никогда ни под чью дудку не плясал. Среди уголовников, после того как отошел от Пузыря, он довольно авторитетный. Псих тоже. Не будет Лютый играть против такого же козырного фраера.
— А на кой хрен он в побег пошел, да еще с убийством? — ехидно спросила Рита. — Ведь ему сидеть-то осталось не так уж и много. А они часового пришили. Автомат забрали.
Кубинка удивленно вскинула брови:
— Не может этого быть! Лютый не дурак, чтобы вместо оставшихся трех лет лагеря под расстрел попадать.
— У нас мусор с Петровки на коротком поводке, — усмехнулся ее брат. — Вот он нам и рассказал по секрету.
— О них уже розыскные плакатики развешаны, — подал голос Уж. — С фотомордами.
— Я слышала, Задворского убили, — немного помолчав, начала Эля. — Не вы?
— Нины Павловны работа, — засмеялась Лукина. — Один воришка попался, он и сдал Задворского. А тот, дурак, нам позвонил. Мол, делайте что-нибудь, или с потрохами сдам. Мы Дьячковой об этом, правда, не так сказали. А она ведь с ним в постели частенько баловалась. Вот и послала своих людишек. И жулика того, Вьюна, — вспомнила она кличку уголовника, — в тюрьме угрохали. Но здесь наверняка без Черкесов не обошлось! — сказала Рита.
— И это… Ты Гюнтера давно видела? — вдруг спросила Эля.
— Дней десять назад, — помолчав, все же решила ответить Лукина.
— А что это за ожерелье? И почему его все ищут?
Не отвечая, Рита с расческой подошла к зеркалу. Увидев припухшую нижнюю губу и две царапины на щеке, бросила злобный взгляд на Элино отражение.
— Я тебе, сука, это припомню! — прошептала она. «Правду об ожерелье вам знать рано», — мысленно ответила брату с сестрой Лукина, а вслух переспросила: — Что за ожерелье? — Пожав плечами, сказала: — Я точно не знаю. Курт говорил, узнай, у кого оно, а подробнее ничего не объяснил. Но мол, как только что узнаешь, сообщи. Я сразу приеду.
— И сколько он за него заплатит? — небрежно спросил Роман.
— За информацию о нем, честную информацию, — спокойно уточнила Лукина, — двадцать пять тысяч долларов.
Брат и сестра, открыв рты и округлив глаза, удивленно застыли.