— Ну, как сказать… — пробормотал водитель.
— Водкой, дорогой мой, ты отравился, а не грибами! — сказал Ворохтин.
Он раскрыл сумку с медикаментами. На самом дне лежала пластиковая коробка с ампулами для инъекций. Ворохтин взял ее в руки и раскрыл.
— Укол будешь делать? — забеспокоился водитель.
Но Ворохтин думал вовсе не о пациенте. Он медленно выкладывал на столик упаковки с глюкозой, инсулином, преднизолоном, новокаином… А вот и «обойма» с дексилином. Целехонькая, все ампулы на месте. А купить его в аптеке без рецепта невозможно.
— Значит, это был не дексилин, — вслух подумал Ворохтин.
— Что? — заволновался водитель, услыша незнакомое слово.
— Что, что… — рассеянно ответил Ворохтин, вскрывая упаковку с ампулами атропина. — Штаны снимай, вот что!
Он вогнал иглу шприца в задницу водителю, словно дротик для игры в дартс, шлепком приложил ватку со спиртом и нравоучительным тоном сказал:
— Имей в виду, это в последний раз. Еще раз так нажрешься — сердце не выдержит.
— Все, завязываю, — поклялся водитель, затягивая ремень на брюках и выползая из машины. — Спасибо, братишка! По гроб обязан!
Ворохтин кинул использованный шприц в корзину для мусора, закрыл сумку и сел на порожек машины.
«Это был героин, вот что, — совершенно ясно понял он. — Это был шприц с героином из косметички Лены, которую у меня забрал Зубов. Наверняка заправлен лошадиной дозой. Что ж, прекрасный способ отправить человека на тот свет!»
Мысль, пришедшая в его голову вслед за этим выводом, была настолько дерзкой, что Ворохтин вскочил, с силой захлопнул дверь «Скорой», запер ее на ключ и решительно пошел на пляж, где под зонтиком у мангала несли бессменное дежурство Зубов и сержант.
— А-а! Сам явился! — обрадованно сказал Зубов. — Садись, приятель! В ногах правды нет.
Он придвинул Ворохтину стул. Видя, что Ворохтин садиться не желает, старший лейтенант нахмурился и спросил:
— Что ж ты подписку о невыезде нарушаешь? Под арест хочешь?
— Я хотел бы узнать, — сказал Ворохтин, — на каком основании вы потребовали от меня подписку?
Сержант, листающий иллюстрированный журнал, вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— Что ж у вас память такая плохая? — произнес он и монотонно, нараспев продолжил: — Вы, гражданин Ворохтин, были задержаны за незаконное хранение наркотических средств, что, согласно статье двести двадцать восемь Уголовного кодекса, является тяжким преступлением и наказывается лишением свободы на срок до десяти лет. В интересах следствия мы взяли у вас подписку о невыезде…
— Каких наркотических средств? — перебил его Ворохтин.
— Которые мы у вас изъяли, — повторил Зубов, и в его голосе уже угадывалось назревающее недовольство.
— Вы изъяли у меня шприц, ампулу и белый порошок, — уточнил Ворохтин. — Экспресс-анализа вы не делали и потому не можете утверждать, что это был наркотик.
Милиционеры переглянулись.
— Какие, блин, все умные пошли, — произнес сержант.
Зубов поковырялся в зубах спичкой, швырнул ее себе под ноги и пытливым взглядом посмотрел на Ворохтина.
— Сам напрашиваешься, — недобрым тоном произнес он. — А ведь я хотел все миром решить.
— Мне нужно заключение экспертизы, — твердо сказал Ворохтин.
— А жалеть не будешь?
— Вы зря меня уговариваете, — сказал Ворохтин.
Зубов сплюнул.
— Ну, ладно, — произнес он и посмотрел на сержанта. — Неси изъятые у гражданина Ворохтина материалы и вместе с задержанным отправляйся в лабораторию.
— Ага, — кивнул сержант. — Будет сделано!
Он отложил журнал, поднялся со стула и пошел к серому «УАЗу».
Зубов снова поднял лицо и посмотрел на Ворохтина:
— Спокойная жизнь надоела? Характер показываешь? А ведь мы тебя действительно за решетку упрячем. И не отвертишься.
Ворохтин спокойно смотрел на милиционера:
— Не понимаю, за что вы собираетесь упрятать меня за решетку.
— Не понимаешь? Сейчас поймешь.
Ждать тем не менее пришлось довольно долго. Зубов сначала вел себя подчеркнуто равнодушно, потом стал постукивать пальцами по столу, затем недовольно произнес:
— Он что там, уснул, что ли?
Сержант наконец вылез из «УАЗа», посмотрел в сторону зонтика и произвел какой-то странный жест, будто отряхивал брюки на уровне ширинки.
— Не слышу! — крикнул Зубов.
Сержант махнул рукой, обошел машину и полез в нее через другую дверь.
— Его только за смертью посылать! — снова проворчал Зубов и с каким-то скрытым подозрением взглянул на Ворохтина. Тот, прекрасно зная, что идет ва-банк, тем не менее, вел себя спокойно и даже не смотрел на «УАЗ», в котором сержант искал вещественное доказательство. Ему куда приятнее было пялиться на Киру, которая с полотенцем и зубной щеткой шла к озеру. Это были редкие, можно даже сказать, уникальные мгновения, когда девушка предстала перед базой в тренировочных брюках и короткой футболке на тонких бретельках.
«А она, оказывается, довольно симпатичная без своей дурацкой штормовки и платка!» — подумал Ворохтин.
Кира увидела его, улыбнулась и приветливо помахала полотенцем. Ворохтин тоже помахал ей. «Сейчас сержант принесет косметичку с героином, и больше я ее никогда не увижу», — без особого драматизма подумал он, не исключая и такое развитие событий.
Когда прошли все мыслимые и немыслимые сроки, и Ворохтин уже устал стоять, и Кира уже умылась и снова залезла в свою палатку, а Зубов смотрел на «УАЗ» уже с нескрываемой ненавистью, ударяя кулаком по столу, к зонтику наконец приплелся сержант.
Ворохтин смотрел на него и чувствовал, как спадает напряжение. В руках у сержанта ничего не было.
— Ну? — рявкнул на него Зубов.
Сержант, не исключая серьезной взбучки, на всякий случай остановился шагах в трех от своего начальника и развел руками:
— Хрен ее знает, где она!
Зубов опять кинул на Ворохтина пытливый взгляд. Тот взгляд выдержал, но вот с нахлынувшей улыбкой справиться не смог. Старший лейтенант побледнел и перевел взгляд на сержанта.
— А где она, по-твоему, может быть? — процедил он.
— Не знаю! Она под задним сиденьем лежала!
Зубов снова перевел взгляд на Ворохтина:
— Чего улыбаешься? Ну, чего ты улыбаешься? Твоя работа?
— Нет, — покрутил головой Ворохтин.
— Ты машину вчера на ключ закрывал? — едва сдерживаясь, спросил Зубов у сержанта.
— Машину? — переспросил сержант и часто заморгал.