– Вам Лизавету? Так она еще не вернулась. Электричка, видно, опаздывает.
– Простите, мы не к Елизавете. У меня к вам несколько вопросов относительно ваших бывших соседей. Могу я войти?
В глазах женщины появился испуг. Наш поздний визит не внушил ей доверия.
– Лучше приходите завтра! Когда Лизавета дома будет. – И хозяйка попыталась закрыть дверь.
Дядя Саша придержал ее рукой, а я вынула удостоверение, показала его женщине и настойчиво продолжила:
– Вопрос не терпит отлагательства! Разрешите войти!
Не дожидаясь приглашения, я протиснулась между косяком и стоявшей в проеме женщиной и прошла в комнату. Дядя Саша двинулся за мной. Женщина покорно двинулась следом. Я не спеша осматривалась, предоставив хозяйке возможность успокоиться.
– О чем вы хотели меня спросить? – успокоившись, поинтересовалась она.
– Скажите, вы давно занимаете этот дом?
– Давно! И оставлять его не намерена! – воинственно произнесла она. – Вы ведь по поводу выселения, я правильно поняла? Так знайте: Лизавета консультировалась с юристами. Вы не имеете права выселять нас без нашего согласия! А своего согласия я не дам, хоть убейте! – видимо, поняв всю двусмысленность этой фразы, женщина испуганно замолчала.
«Похоже, у хозяйки война с местными властями. Даже в такой глуши кому-то понадобилась чужая земля!» – подивилась я. И поспешила успокоить женщину:
– Юристы дали Елизавете абсолютно верную информацию. По закону, снос жилья может производиться только с согласия всех жильцов. Но я здесь совершенно по другому поводу. Меня интересует семья Оськиных. Несколько лет тому назад они занимали дом номер пятнадцать по этой улице. Вы помните их?
Выражение лица женщины резко изменилось. В нем не осталось ни кровинки, она резко побледнела. Ноги ее обмякли, и она рухнула на диван. Дядя Саша переполошился, побежал в кухню и почти сразу вернулся, неся стакан с водой.
– Что за день такой сегодня, – ворчал он себе под нос, – все норовят в обморок грохнуться! Хилый вы, бабы, народ. Одна морока с вами!
Он протянул женщине стакан. Та приняла его и жадно осушила – до дна. Пустой стакан она поставила на тумбочку. Я ждала. Женщина хранила молчание, и оно заметно затягивалось.
– Так как же насчет Оськиных? – повторила я.
– На что вам сдалась эта лиходейка?! Держались бы лучше подальше от этого проклятого семейства! – в голосе женщины прозвучала неподдельная горечь.
– С какой целью я разыскиваю Оськиных – это отдельный разговор, а вот чем вам так насолило их семейство, послушать не помешало бы, – строго проговорила я.
Женщина посмотрела на часы и, как бы рассуждая сама с собой, произнесла:
– Лизуша, видно, со следующей электричкой приедет… Для раннего-то поезда все сроки прошли… Раз так, пожалуй, я поведаю вам эту историю, коли есть охота слушать. Только, боюсь, радости вам она не доставит. Вот ведь, сколько лет прошло, а горечь все не утихает, – словно удивляясь своим чувствам, посетовала женщина. – Да вы присаживайтесь, разговор нам предстоит долгий, на ногах-то столько не выстоять.
Мы с дядей Сашей присели на старенький диван и приготовились слушать.
Служили когда-то в гарнизонной части два товарища, Петр Оськин и Егоров Андрей. Дружили они много лет и были, что называется, неразлейвода. В гарнизонную часть оба приехали уже с женами. Городок маленький, военная часть и того меньше. Раз мужья дружат, то и жены офицерские должны вместе держаться. Так и получилось, что дружить они стали семьями. Детьми уже в гарнизоне обзавелись. У Петра – сын и дочь родились. У Андрея – дочка. Мужчины то на охоту, то на рыбалку вместе ходили. Жены их в райцентр за покупками ездили, в праздники столы накрывали – тоже вместе. И дети их между собою ладили. Особой дружбы между ними не было, но и вражды – никакой.
Было у Петра и Андрея увлечение, одно на двоих. В свободное время любили они фигурки разные из дерева вырезать. Вполне безобидное хобби. Приобрели на двоих один гараж, оборудовали там мастерскую. И трудились бок о бок долгими вечерами. Иной раз им и продать кое-что из этих поделок удавалось. Или заказ от сослуживцев получить: к юбилею шкатулку соорудить, на именины – рамку для картины, набор солдатиков для пацанов, сынков местного начальства и так далее. Естественно, и о своих детях они не забывали. На каждый праздник новую безделушку деткам готовили. Жены не противились их увлечению. А что тут плохого? Не выпивают мужики, не дебоширят, по чужим койкам не шляются. Чего еще желать-то? Живи, радуйся, наслаждайся семейным счастьем. Да, видно, судьба-злодейка в другом месте их семейное счастье караулила…
В тот год в семье Оськиных юбилей намечался, дочери его восемнадцать лет исполнялось. Нужно было какой-то особый подарок придумать. И непременно своими руками его изготовить. Сидели офицеры в кухне у Андрея, думали, чем им девушку порадовать. Как назло, в голову ничего не приходило. Тут, на беду, жена Андрея, Надежда, помочь решила. Дочка Петра, Алиса, балетом сильно увлекалась. Ни одной передачи на эту тему не пропускала, все постановки знала наизусть. Вот и подсказала Надежда друзьям, чему девушка обрадуется. Петр поспешил к дочери, спросил, кого из персонажей балетных постановок той хотелось бы получить в подарок. Девушка обрадовалась и выпросила фигурки принцессы Одетты и принца Зигфрида, персонажей «Лебединого озера», любимого балета Алисы. Мужчины принялись за работу, да только дело никак не клеилось. Фигурки выходили неуклюжие. Узнать в них задуманных героев удавалось, пожалуй, только тем, кто эти фигурки сам и вырезал. Дни шли за днями, знаменательная дата приближалась, а подарок все не был готов. Мужчины пропадали в мастерской целыми вечерами. Раз за разом все переделывая и вновь бракуя свою работу.
В один из вечеров Андрей – радостный – прибежал домой, быстро поел и заспешил в мастерскую. Жене сообщил, что теперь-то работа будет выполнена с ювелирной точностью! Петр добыл какой-то замысловатый станок, на котором можно вытачивать фигуры любой сложности.
– Сегодня меня рано не жди. Как закончим – вернусь. Жди с победой! Теперь уж или мы работу одолеем, или она – нас.
Посмеялся – и убежал. Больше Надежда его живым не видела. Всю ночь прождала мужа, сидя в кухне. Шесть раз ужин подогревала. Еле утра дождалась. Как только рассвело, она оделась и пошла к мастерской. Чем ближе подходила, тем ноги ее медленнее несли. Сердце беду чуяло, а душа-то на чудо надеялась… За угол повернула – и остановилась как вкопанная. На месте мастерской – одни головешки! Вокруг – народ, пожарные машины, пепелище еще дымится… Бросилась она к пожарным, начала всех подряд расспрашивать: что да как, да где хозяев гаража искать? Люди глаза отводят, отмалчиваются. Городок небольшой, все сразу в ней жену Егорова признали. Потом один из пожарных рассказал ей, как дело было. Станок, который Петр Оськин раздобыл, слишком уж мощным оказался, проводка и не выдержала. Гараж-то полон древесных опилок, сухих заготовок… Огонь занялся нешуточный. Офицеры, видимо, вначале потушить пламя пытались, потом пожарных вызвали. Дежурному передали, что дверь заклинило, выбраться из гаража они не могут. Дело уже под утро было. Пока пожарный расчет собрался, пока машину подготовили, приехали, дверь сломали, а они уж оба мертвые лежат! В дыму задохнулись. Пожар потушили, а тела милиция забрала. До выяснения всех обстоятельств. Через два дня похоронили друзей. Устройством похорон гарнизонное начальство занималось, поэтому в могилу друзья легли так же, как и жили, плечом к плечу. Если бы не это обстоятельство – их общая смерть, вдовы погибших товарищей ни за что не допустили бы такого. Скорее уж на разных концах кладбища могилы устроили бы. А так пришлось им смириться. С тех пор у обеих женщин вся жизнь наперекосяк. И дружба их разладилась, и дети не радуют…