— Участковый помог, — просто ответил Коробов. — Участковый путный попался. Работает долго, всех алкашей и дебоширов на своем участке знает. А Петруха твой знатным алкашом был лет пять назад. Потом с пьянкой завязал. И ходит в кепке, — вот, собственно, и все. Вполне достаточно для того, чтобы человека найти.
— Ясно, — сказал я. — А кто его порезал? Есть какие-нибудь наметки?
— Опера над этим работают, — сказал Коробов. — Блатных шерстят. Но пока безрезультатно…
— Ясно…
Мы замолчали, потому что принесли ужин. Ибо принцип «пока я ем, я глух и нем» никто не отменял…
Когда, насытившись отличным ужином, влетевшим нам обоим в немалую копеечку, мы откинулись в довольстве и блаженстве на спинки диванов, я спросил:
— Что сказал вам Петруха про тот вечер, когда они пили с Саниным? Не отрицал, что ушел от него последним?
— Нет, не отрицал, — ответил Коробов. — Сказал, что вышел следом за Григорием, но потом спохватился, забыл кепку. И вернулся. Санин стал его задерживать разговором про какие-то киношные дела, мол, завистников много, палки ему в колеса вставляют, но он, мол, со всеми справится. Когда Санин говорить перестал, Самохин ушел, домой пошел, не хотел волновать мать. Когда спускался, навстречу ему попалась женщина. Он невольно оглянулся на нее, поскольку, как выразился сам Петр, она была «ничего себе». Женщина остановилась на площадке второго этажа и тоже оглянулась. Петр стал спускаться дальше, и в какую квартиру позвонила эта женщина — не видел.
— Ну, это можно выяснить у соседей, — заметил я.
— Уже выяснили, — ответил на мое замечание Коробов. — Никакая женщина ни к кому из соседей Санина по площадке в день его убийства не заходила…
— А Самохин хоть как-то ее описал?
— Ну, учитывая его состояние, даже вполне, — сказал Володя. — Во-первых, брюнетка. Во-вторых, по его словам, очень красивая. В-третьих, «деловая»…
— А как это он определил, что — деловая ?
— Вот и я такой же точно вопрос ему задал, — посмотрел на меня Коробов.
— И что он сказал? — я был доволен, что в своем расследовании задаю настоящие «следовательские» вопросы. А вот когда я проводил свое журналистское расследование по хищениям и нецелевому использованию денежных средств чиновниками Департамента градостроительной политики Москвы, выделенных на программу «Народный гараж», то понаделал массу глупостей и ошибок. Но это же было мое первое журналистское расследование в качестве тележурналиста телекомпании «Авокадо»…
— Он сказал буквально следующее: «Ну, видно же»… — усмехнулся Володька. — Конкретно объяснить ничего не смог.
— А что? Деловых и правда видно, — сказал я.
— Но, вот как всему этому верить после принятых на грудь четырех бутылок водки?
— Ну, четырех бутылок на четверых, — сдержанно заметил я. — Это по одной на нос. Хотя тоже немалая доза. Особенно для алкаша, которому много не надо… И что думаете делать с его показаниями?
— Пока что эти показания только приняты к сведению, — ответил Володя. — Проверяются. Если бы ее кто-нибудь еще видел, кроме него. А так… — он замолчал.
— Не может быть, чтобы ее никто не видел, если она, конечно, была, — произнес я. — А камеры наружного наблюдения есть поблизости?
— Какой ты стал грамотный, — заметил Володька. — Нашли мы несколько камер, недалеко от дома Санина. Но не факт, что мимо них проходила наша фигурантка. Да и материала столько, что денно и нощно его отсматривать надо. Без перекуров и обедов.
— Но этим кто-то занимается все же? — посмотрел я на Коробова.
— Конечно, — ответил он. — Наши ребята из отдела.
— А она что, такая из себя вся деловая пешком ходит? — посмотрел я на Коробова.
— Нет, конечно, — заинтересованно принял мой взгляд Володька. — Ездит, надо полагать. Или сама, или ее возят.
— Верно, — констатировал я. — Если она приехала к Санину с целью его убить, то какие-то правила конспирации она обязана была соблюсти. То есть надеть парик, одежду, которую она обычно не носит…
— Не парковать машину у подъезда, чтобы не привлечь внимание, — продолжил Коробов.
— Точно. Поищите-ка припаркованные дамские авто недалеко от дома Санина в предполагаемые часы убийства… — сказал я. — Может, повезет, и вы увидите, как из машины выходит или садится в нее деловая дамочка в парике, делающем ее брюнеткой.
— Ну, спа-а-си-ибо, дорогой друг… — протянул Володька. — Без тебя мы бы не догадались этого сделать, — так иронически он отреагировал на мою последнюю фразу.
— Всегда пожалуйста, — великодушно и широко улыбнулся я. — Так что же, шерше ля фам?
Это был новый поворот в деле Санина. Неужели Петрухе не померещилось с пьяных глаз, и он не перепутал один день с другим? И к Санину действительно в часы его предполагаемого убийства приходила женщина?
Но это невероятно. Шарахнуть мужика бутылкой по голове, а когда он потеряет сознание, заклеить рот скотчем и потом добивать его, пытающегося защищаться и мечущегося по комнате и кухне, оставляя за собой кровавые следы? Для этого и правда надо быть о-очень деловой .
— Что молчишь? — вопрос Володи донесся до меня глухо и издалека, как будто я был снаружи, а он сидел в колодце. Или я сидел в колодце, а он находился снаружи…
— Задумался, — ответил я, возвращаясь в свою оболочку.
— О чем?
— О том, что это не все, что вы там накопали, — предположил я. — Нутром чувствую, что у тебя есть что-то еще.
— Есть, — ответил Коробов.
— Говори. В прошлый раз я тебе презентовал очень хороший бонус. Теперь получать бонусы — моя очередь.
— Ну, бонус, так бонус, — благодушно согласился Володька. — Мы нашли того, первого мужика в кепке. Из твоей передачи «Последнее желание»…
— Не может быть! — с восхищением посмотрел на Коробова. — Как вам это удалось?
— Есть методы… — неопределенно ответил Володя. — Но про них мы говорить не будем, это табу.
— Понял, не дурак, — сказал я. — Был бы дурак, не понял бы…
— Именно, — усмехнулся Коробов.
— Ну, говори, говори, — заторопил я своего хорошего приятеля. Первый мужик в кепке меня тоже сильно интересовал…
— Найти его было не очень легко, — произнес Володя Коробов, очевидно, решив немного поиграть у меня на нервах и испытать терпение. Но я был спокоен, как удав, уползший переваривать проглоченного ягненка. После хорошего ужина я всегда такой благодушный. И поэтому ответил просто:
— Надо полагать…
— Твой первый мужик в кепке — это бывший возлюбленный нынешней жены Санина, вернее, вдовы, некто Леонид Красиков, — начал Коробов. — У него с теперешней вдовой Санина была некогда романтическая история… Двое молодых людей любили друг друга со школьной скамьи. Только один, Красиков, любил по-настоящему, а другой лишь казалось, что она любит, хотя она и не понимала пока, что ей это только кажется… Иногда отличить реальное от кажущегося не так-то и просто, верно? Те же эмоции, те же переживания… И глаза видят одно и то же. Да… Бальзак, кажется, сказал, что кажущееся обходится нам так же дорого, как и реальное.