— Он ушел! — ахнула Настя. — Обманул меня и ушел!
Настроение у нее резко упало. Ясное солнечное утро перестало ее радовать. Борис ушел, хотя вчера вечером клятвенно обещал, что с утра они поговорят с ним обо всем.
— Снова обман, — прошептала Настя, причем на ее глаза стремительно наворачивались слезы. — И этот тоже мне врет. Что я за несчастный такой человек, что все мужчины мне врут?
Но слезы хоть и навернулись, но не пролились. Внезапно Настю осенила идея, показавшаяся ей совсем неплохой. Если Борис ушел, если его нет дома, то кто мешает ей пойти к нему в комнату и немного пошуровать у него в вещах? Конечно, это не слишком красиво, но разве красиво ей врать? Да еще после того, как вчера между ними все было хорошо и душевно? И чем Борис в таком случае лучше Егора? Если он с самого начала стал ей врать, то потом и изменять будет!
И тут же Настя вспомнила, что Борис обмолвился, будто их отношениям не суждено долго длиться.
— А собственно, почему? Что может нам помешать? Почему он не хочет говорить со мной откровенно? Ведь он точно что-то знает. Не просто же так он заявился в дом к этой Амелии. Что за договор между ними?
И обозлившаяся до крайности Настя кинулась в комнату Бориса, чтобы самой разобраться в его тайнах. Кровать была тщательно заправлена. Взгляд Насти заметался вдоль стен. Так, с чего ей тут начать? На полу стоял саквояж, к которому Настя и подскочила. Дернув за язычок ремня, она распахнула саквояж. Личные вещи, нижнее белье, обувь, ничего интересного.
А между тем Настя знала, что ищет. Ей было необходимо взглянуть на паспорт блондина, а при возможности — и на паспорт самого Бориса. Но сколько она ни рылась в вещах Бориса, злополучные документы не находились. Внезапно Настя услышала, как хлопнула входная дверь.
— Борис!
Она побежала к двери, но спохватилась, вернулась назад и закрыла саквояж. Лишь после этого она поспешила в прихожую. Борис был там. Он снимал обувь, держа в руке огромный пакет, из которого пахло свежей выпечкой.
— Решил побаловать тебя вкусненьким к завтраку, — произнес он. — Понял, что ты неравнодушна к сдобе, вот и сходил с утра. А ты чем занималась? Вижу, ты уже встала.
— Да, — пробормотала Настя, чувствуя себя гадко. — Я встала и очень испугалась, что тебя нет.
Какая же она все-таки дура! Борис вышел на улицу, чтобы порадовать ее свежей сдобой, а она повела себя хуже некуда. Стала рыться в его вещах, что он теперь про нее подумает, если узнает?
— Борис, я проснулась, а тебя нет.
— И что же ты сделала?
— Я… я искала тебя. Даже зашла к тебе в комнату, тебя нигде нет… Почему ты меня не разбудил сразу же, как проснулся?
— Хотел сделать тебе сюрприз.
— Я не люблю сюрпризы! — отрезала Настя. — Мы же договорились, что ты разбудишь меня!
Вместо ответа Борис сунул ей в руки пакет со сдобой и произнес:
— Мне кажется, я начинаю догадываться, почему муж тебе изменял!
С этими словами он прошел на кухню, а оторопевшая Настя осталась в прихожей. И что он хотел сказать этим? Что она слишком давит на людей? Требует от них безукоризненного исполнения своих обещаний? Но ведь она совсем не такая. В душе она мягкая, нежная и уступчивая. И убедив саму себя в том, что это именно так, Настя поспешила следом за Борисом.
— Можешь говорить все, что захочешь, — заявила она, входя в кухню, — но прежде покажи мне паспорт нашего покойника!
— Почему ты думаешь, что он у меня?
— Потому что я видела, как ты сунул его к себе в карман!
— И что? Может быть, я его потерял. Сколько времени уже прошло!
— Борис…
Настя хотела возмутиться, но наткнулась на твердый взгляд Бориса и понизила голос.
— Борис, — устало произнесла она, — если ты не хочешь говорить мне правду, я лучше пойду. Я привыкла быть на равных со своими партнерами. Положение, когда от меня что-то скрывают, меня не устраивает.
— Ты говорила, что тебе некуда идти.
— Ничего, пойду к родителям. По крайней мере, они от меня ничего не скрывают.
— И я тоже ничего не скрываю от тебя. Спрашивай. Я отвечу на любой твой вопрос.
— Покажи мне этот чертов паспорт! — рявкнула на него Настя.
Она ожидала, что Борис осадит ее, но он лишь улыбнулся:
— Вот как! Ты от сказанного не привыкла отступать?
— Я хочу знать, кто был тот человек, который умер у меня на глазах! Или я прошу от тебя слишком многого?
Борис пожал плечами и вытащил из кармана книжечку.
— Изволь, я просто хотел оградить тебя от лишних переживаний.
Говоря это, он не выпускал паспорт из рук. И Насте пришлось ему напомнить:
— Дай мне посмотреть его паспорт.
— Смотри… Если тебе это что-то скажет, то буду очень рад.
Настя посмотрела на лежащий перед ней паспорт не без трепета. Она так яростно добивалась возможности его увидеть, а теперь, когда он был перед ней, ее внезапно охватили сомнения. Может быть, лучше надеть перчатки? Вдруг паспорт потом попадет в полицию, где с него снимут отпечатки и…
— Если ты прикидываешь, не надеть ли тебе резиновые перчатки, то парочка как раз лежит возле крана.
Настя вспыхнула от смущения.
— Нечего надо мной издеваться. Может быть, тебе такие вещи и привычны, а у меня впервые на глазах человек умер!
— Прости.
Вид у Бориса и впрямь был сконфуженный.
И решив больше не церемониться, Настя схватила паспорт и открыла его. В конце концов, паспорт — это такая вещь, которую трогает множество людей.
— Рябков Николай Семенович, — прочитала она и почувствовала легкое разочарование.
Ни фамилия, ни имя-отчество ровным счетом ничего не сказали ей. Ну, а с другой стороны, с чего она решила, что будет как-то иначе?
— Он прописан в Москве, — заметила она, перевернув страницы. — Что же ему понадобилось у Амелии?
— Он сказал, что речь идет о крупной сделке.
— В каком же деле он собирался участвовать?
— Может быть, на это нас натолкнет записка, которую ты получила? Расскажи подробнее, кто тебе ее дал?
— Шофер. Я ведь уже говорила. Шофер, который принял меня за другую женщину.
— Видимо, за Амелию, раз уж он привез тебя к ее дому.
— Видимо, — согласилась с ним Настя.
— Значит, в лицо он ее не знал, — задумчиво произнес Борис.
— Верно, иначе бы не ошибся.
— А знал он о своей будущей пассажирке только то, что она должна появиться из подъезда вашего дома и что это молодая женщина.