– Ну? – резко спросил Сударев. – Что там еще?
С одной стороны, ему любопытно было слушать историю расследования своих собственных преступлений. Однако тот факт, что его все же разоблачили, явно был ему неприятен. Почувствовав это, Федор испугался, что Сударев может внезапно свернуть разговор, и решил ему польстить.
– Конечно, ты умный, – процедил он. – Если бы не случайные совпадения и не моя профессиональная память, я бы тебя никогда не заподозрил. К тому же Тарасов придумал тебе алиби.
– Серьезно? И какое же? – Судареву такой поворот дела явно понравился.
– Ведь ты сначала расправился с Оксаной и только спустя неделю после ее убийства появился в театре. По его рассуждениям, тогда, в Орловском переулке, ты еще не мог знать, что свидетельницами твоего преступления стали именно актрисы.
– А я тем не менее знал, – ухмыльнулся Сударев. – И поэтому отправился в «Бедного Йорика», где постоянно ошивается театральная братия. Завязать знакомство с Валерьянычем было не так-то просто – больно уж мрачная личность этот реквизитор. Но мое обаяние и, не в последнюю очередь, моя щедрость все же сделали свое дело – я попал в театр через служебный вход. А в тот злополучный вечер… Видишь ли, я просто шел к своей машине, которую привык парковать в Верхнем Орловском. Шел переулками и даже не очень торопился. Проходил мимо театра и заметил двух девиц, которые разговаривали на повышенных тонах. Сначала я плелся за ними и из их беседы сумел понять, что они актрисы театра, который я только что миновал. Потом девицы вдруг остановились и начали ссориться – руками размахивали, обвиняли друг дружку в краже какого-то браслета. Мне и в голову не пришло, что я их еще раз увижу. Поэтому я их спокойно обогнал и пошел своей дорогой. Один переулок прошел, второй… Свернул в Верхний Орловский, добрался до машины, а тут – Оксана. Знала, где я обычно оставляю тачку, поджидала меня. Сразу начала орать, предъявлять претензии… Хотела, чтобы я сию секунду отправлялся к ее папочке делать предложение. А на кой черт мне такая жена? У меня другая партия наклевывается, ты себе и представить не можешь, до чего выгодная! Француженка, вдова, миллиардерша… А тут эта истеричка… Я просто сорвался. Психанул, прыгнул в машину, ну и не удержался… Решил проблему одним махом. А когда рванул к выезду из переулка, вдруг заметил в зеркальце заднего вида тех самых девиц, которых обогнал еще у театра. Эти дуры, будто специально, забрели как раз в Верхний Орловский. Другой дороги им не нашлось… Обе стояли, разинув рты, и я понял, что они успели увидеть, как наехал на девчонку. Меня за рулем, они, конечно, не разглядели, да и вообще ничего толком не разглядели. Но ведь позже могли вспомнить, что встретили неподалеку от места преступления молодого мужчину… У меня яркая внешность…
– То есть ты убил их на всякий пожарный? – уточнил Федор, поражаясь такому цинизму. – А с Оксаной разделался ради французской вдовы?
– Ну да. Богатая французская вдова однозначно привлекательнее беременной истерички. Самое смешное, что, когда я позже избавился от Лесниковой, вторая актрисуля ко мне за помощью пришла. Представляешь? Вы, говорит, занимаетесь стрессами и все такое… Помогите мне обрести душевное равновесие. Ну не потеха?
– Так вот почему она не побоялась пойти с тобой на крышу. Ты что-нибудь ей наплел… Воспользовался своей известностью…
– Но ведь грех было не воспользоваться! Конечно, она меня не боялась. Я обещал показать ей город с высоты птичьего полета, чтобы она расправила крылья… Ну и всякое такое.
– Когда мы в первый раз встретились в театре – помнишь, Тарасов еще принялся над тобой подтрунивать, а Аделаида тебя защищала? За тобой тогда впорхнула стайка девиц, ты принялся перед ними хвост распушать. А когда уходил, сказал им, что твои курсы переезжают. Так вот, я позже выяснил, что до недавнего времени ты вел курсы в помещении неподалеку от театра. А потом неожиданно снялся с места. И было это сразу после убийства Оксаны. К тому же помещение ты искал настойчиво, посетил множество офисных центров. Когда я стал рассматривать твою кандидатуру на роль убийцы, то вдруг подумал – а не побывал ли ты в свое время в том самом здании, с крыши которого сбросили Ларису? Если побывал, то позже вполне мог выбрать его в качестве места очередного убийства. А что, очень удобно – и не захолустье какое-нибудь, куда нормальную девушку просто так не заманишь, но в то же время никакой посторонней публики. И ориентируешься ты тут неплохо. Вот я и приехал сюда, чтобы порасспросить администратора или кого-то из рабочих, например. Вдруг тебя кто-нибудь вспомнил бы. Сам же говоришь – ты личность приметная.
Глаза Сударева как-то странно сверкнули. Федор почувствовал, что убийце начинает надоедать их разговор. Надо было срочно подбросить ему что-нибудь интересное, и он поспешно сказал:
– Знаешь, где ты перегнул палку?
– Где? – Сударев подбросил на ладони монетку, которую достал из кармана.
– Ты начал внезапно ухаживать за Анной Забеленской. Вот именно – внезапно. Срочно подгонял базу под свою щедрость. Дескать, все из-за женщины. Иначе объяснить эти твои кофемашины было никак невозможно. А вот влюбленностью объяснить можно все что угодно. Это меня и насторожило. Сначала ты даришь люстру, не обращая на Забеленскую никакого внимания. А ведь женщина обычно нравится сразу. Ну хоть как-то ты должен был показать свою заинтересованность – подарить цветы, завести разговор. Но нет – сначала Забеленская была тебе совершенно неинтересна. Ни одна сплетница в театре даже в голове не держала, что меценат на кого-то из актрис глаз положил. И только когда убили Валерьяныча и следователи начали рыть носом землю в три раза усерднее, чем прежде, ты вдруг суетливо начинаешь нарезать круги вокруг Забеленской. Даже выбор твой мне понятен – она девушка видная, за ней Зубов ухаживал, Актюбенко… Тебе, выходит, сам бог велел. Я сегодня приезжал в театр, как раз чтобы поговорить с Забеленской. Хотел узнать, сразу ли ты начал оказывать ей знаки внимания или не сразу.
Сударев лишь передернул плечами. Вероятно, Федор попал в точку.
– А вот как ты пробрался в квартиру Виктора, я так и не смог разгадать. Ну, допустим, у тебя есть лекарство, имитирующее сердечный приступ…
– У меня есть женщины, готовые ради меня достать любое лекарство, – самодовольно поправил Сударев. – Виктор – это инвалид, да? Когда я прикончил Лесникову, то услышал звонок мобильника прямо у себя под боком, из-за двери, выходившей на лестничную площадку. Ясное дело, я подумал, что в квартире остался свидетель, который все слышал. Мог, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятно, опознать меня по голосу. Пытался попасть к нему под разными предлогами, но эта сволочь не открывала. И замки у него были что надо. Тогда я разузнал о нем кое-что и подсунул под дверь свою визитку. Дескать, помогаю выйти из душевного кризиса, обрести себя… Он сам мне позвонил! Было очень забавно наблюдать за ним, когда он все наконец понял. Но к тому моменту руки-ноги уже не шевелились… Если тебя это утешит, он не мучился.
Федор увидел, что Сударев снова сунул руку в карман и зашуршал пакетом. Глаза убийцы наполнились ласковой жалостью, и Федор понял, что надеяться больше не на что.