Томас покраснел. Он имел большую практику общения с бедняками, чтобы не делать таких идиотских замечаний – или таких снисходительных.
– Я хотел сказать, почему кто-то поджег дом мистера и миссис Шоу!
– Хотите спробовать? – Миссис Колтер подняла черпак.
– Да, пожалуйста, с удовольствием.
– По многим причинам. – Она стала щедро накладывать рагу на большое блюдо. – Из мести, к примеру. Тут есть такие, хто все твердят, шо ему следовало бы получше лечить мисту Теофилиуса Уорлингэма, чем он это делал. Хотя сама-то я завсегда считала, шо миста Теофилиус вполне мог однажды сам себя довести до такого состояния, шо его трахнул бы удар, от которого он тут же бы и помер. Так оно и вышло. Но, вааще-то, это вовсе ни значит, шо хто-то думает именно так.
Она поставила блюдо на стол перед ним и протянула ему ложку, которой он мог это есть. Рагу в основном состояло из картошки, лука, морковки и некоторого количества кусочков сладкой репы, среди которых виднелись несколько ломтиков мяса, но блюдо было горячее и пахло просто замечательно.
– Очень вам благодарен, – сказал Питт, придвигая к себе блюдо.
– Тока не думайте, шо это имело какое-то отношение к делу. – Она резким жестом отвергла это предположение. – Миста Латтеруорт тож’ оченно ярился на дохтура Шоу – по поводу своей дочуры, мисс Флоры, она ить то и дело удирала из дому, шобы посетить дохтура, в любое время и вроде как очень осторожно, секретно, и не в его врачебном кабинете. Но миссис Шоу совсем не беспокоилась по этому поводу, так шо я не думаю, шо в этом что-то такое было, как и не должно было быть. Ну, в крайней мере, не слишком. Думаю, дохтур Шоу и миссис Шоу по большей части жили так, как им самим ндравилось. Дружили вроде как со многими, но, кажись, не слишком близко общались.
– Вы очень наблюдательны, миссис Колтер, – с сомнением заметил Питт.
– Соли добавить, не? – спросила она.
– Нет, спасибо, и так очень вкусно.
– Ну, не так уж шобы… – Она покачала головой.
– Да-да, просто отлично. Ничего больше добавлять не требуется, – уверил ее Томас.
– Тут не надыть никаких особых талантов, шоб видеть, шо люди привыкли друг к другу и уважають друг друга, но не против, ежели кому-то из них пондравился хто-то еще.
– А доктору или миссис Шоу нравился кто-то еще? – Ложка Питта замерла в воздухе, он даже забыл про рагу.
– Ежели да, так я про то не знаю. Но миссис Шоу каженный день уежжала в город, и он желал ей доброго пути и никогда не беспокоилси и не волновалси о том, с кем она уежжает; или когда женка викария слишком уж выходила из себе всякий раз, когда дохтур Шоу ей улыбалси.
На сей раз Питт не смог скрыть удивления и пониже наклонил голову, к самому блюду, чтобы хоть как-то скрыть это.
– В самом деле? – спросил он, положив в рот очередную ложку рагу. – И как вы думаете, доктор Шоу замечал это?
– Бог с вами, канешшна, нет! Он же слепой, как крот, никогда не замечает, что чуйствуют другие в таких случаях. Но вот миссис Шоу, она-то все эта видела, и, думаю, преподобный тоже. Он-то всем желает добра. Но он не мужик, особливо в сравнении с дохтуром. И все ж таки, – тут миссис Колтер вздохнула, – так уж оно случилось, точно? – Она осмотрела его пустое блюдо. – Добавить вам еще?
Томас вспомнил про ее семейство, которое ей надо было кормить, и отодвинул блюдо подальше от себя.
– Нет, спасибо, миссис Колтер. Мне вполне достаточно. Вкус просто замечательный.
Женщина чуть порозовела. Ей явно редко приходилось слышать комплименты в свой адрес, она была польщена и чувствовала себя немного неловко.
– Да ничего особенного, обычное рагу. – Миссис Колтер отвернулась, чтобы еще раз яростно помешать в горшке.
– Для вас, может быть, и обычное. – Питт встал из-за стола и задвинул стул обратно – дома он не озаботился бы ничем подобным. – Но я весьма признателен вам. Может, вы что-нибудь еще вспомнили, что могло быть как-то связано с пожаром?
Она пожала плечами.
– Ну, тут завсегда вспоминают про наследство Уорлингэма, про его деньжата. Тока уж не знаю, как это с ним завязано. Не думаю, шоб дохтур оченно уж стремилси их заполучить, ведь деток-то у них, у бедняг, нетути.
– Спасибо, миссис Колтер. Вы мне очень помогли.
– Не думаю, шоб уж оченно. Любой дурак мог бы рассказать вам то же самое, но ежели вам это пригодицца, я рада. Надеюсь, вы споймаете этого, хто это устроил. – Она тяжело засопела и снова отвернулась, чтобы помешать рагу. – Она такая была прекрасная женщина, я прям убиваюсь, как мне жалко, шо она померла – да еще так жутко!
– Я его поймаю, миссис Колтер, – сказал инспектор довольно беспечно, но потом, когда вышел из дома на тропинку и вдохнул холодного вечернего воздуху, пожалел, что не сдержался. Он не имел ни малейшего представления, кто это резал оконное стекло и лил керосин на портьеры, а потом поджигал их.
Утром Томас первым делом снова вернулся в Хайгейт, а по пути туда все крутил и вертел в уме все, что ему уже известно по этому делу. Он успел рассказать Шарлотте, что ему удалось узнать, в основном это были отрицательнее сведения. Она сама его об этом попросила. Ей стало интересно, чего Питт совсем не ожидал, потому что до сего времени дело не выделялось какой-то особой человеческой драмой; оно было не того типа, что обычно захватывали жену. Шарлотта не стала ничего ему объяснять, только сказала, что ей очень жалко погибшую женщину. Погибнуть таким образом – просто ужасно!
Томас уверил ее, что, по всей вероятности, Клеменси Шоу задохнулась в дыму задолго до того, как до нее добрался огонь. Возможно даже, что она вообще не успела проснуться.
Шарлотту это немного успокоило, и поскольку он уже сообщил ей, что прогресс в расследовании пока что минимальный, она не задавала больше вопросов, а вместо этого обратилась к своим домашним делам, засыпав Грейси залпом инструкций; та же стояла в дверях кухни с широко распахнутыми глазами и терялась в догадках, с чего бы это.
Питт остановил кеб возле дома Эймоса Линдси, расплатился и пошел к парадной двери. Ее опять открыл черноволосый лакей, и Томас спросил, можно ли ему побеседовать с доктором Шоу.
– Доктора Шоу нет, он на вызове, – ответил тот и после короткого колебания добавил: – Сэр.
– А мистер Линдси дома?
– Если вам угодно будет зайти, я осведомлюсь, примет ли он вас. – Лакей отступил в сторону. – Как мне сообщить ему, кто пришел с визитом?
Интересно, он что, и в самом деле не запомнил Питта? Или намеренно проявляет нечто вроде снисхождения?
– Инспектор Томас Питт, столичная полиция, – ответил Томас довольно ядовитым тоном.
– Да-да, конечно. – Лакей поклонился – едва заметно, только блик света, промелькнувший по его блестящей прилизанной голове, позволил это заметить. – Не угодно ли вам подождать здесь? Я сию минуту вернусь. – И не удосужившись посмотреть, принял ли Питт его приглашение, он быстро и почти бесшумно удалился в заднюю часть дома.