— Мастер Валора! — Локки держался за страховочный канат у грот-мачты (такие же канаты натянуты по всей палубе) и кричал вниз, в главный трюм. — Сколько воды?
Несколько мгновений спустя послышался голос Жеана:
— Два фута!
— Хорошо, мастер Валора!
Локки поймал на себе взгляд Лысого Мазукки и почувствовал тревогу. Он знал, что неожиданную смерть Калдриса экипаж воспринял как чрезвычайно дурное предзнаменование; теперь все открыто роптали на отсутствие женщин и кошек, а центром всеобщего недовольства был некий Оррин Ревелл, чей статус капитана и недавнего спасителя оказался под угрозой. Локки глянул на рулевого и увидел, что тот опять смотрит в стену дождя, как будто поглощенный своими обязанностями.
За Мазуккой у второго рулевого колеса стояли моряки в плащах: в такую погоду в открытом море штурвал легко может вырваться из рук одного рулевого. Лица матросов под капюшонами казались темными тенями; они также не сказали Локки ничего приветливого.
Ветер свистел в тросах и снастях над головой; большинство парусов были убраны. Корабль продолжал идти на юго-запад только под почти спущенными топселями. Корабль так сильно кренился вправо, что Мазукке и его помощникам то и дело приходилось выравнивать его. Это требовало непрерывной сосредоточенности, а волнение на море все усиливалось.
Босые ноги Локки оказались в серо-зеленой воде, и у него перехватило дыхание; чтобы увереннее держаться на палубе, пришлось отказаться от сапог. Локки смотрел, как вода — незваная, но постоянная гостья — прокатывается по палубе, прежде чем уйти в шпигаты или в щели парусиновых покрытий люков. На самом деле вода теплая, но в центре бури, под ударами ветра, Локки она представлялась ледяной.
— Капитан Ревелл!
Вдоль левого борта к нему направлялся Джабрил, держа в черной руке штормовой фонарь.
— Следовало бы уже несколько часов назад убрать мачты с брам-стеньгой!
С самого утра Локки выслушал от Джабрила десяток таких напоминаний или выговоров. Он посмотрел наверх, туда, где верхушки грот- и фок-мачты терялись в сером сумраке.
— Я подумывал об этом, Джабрил, но не счел это необходимым.
Согласно тому, что он читал, даже без парусов на реях мачты давали нежелательную опору ветру, отчего корабль даже мог перевернуться. Локки было некогда думать об этом.
— Будет чертовски необходимо, когда они рухнут вместе со всеми реями!
— Я прикажу их убрать позже, Джабрил, когда сочту нужным.
— Когда сочтете нужным? — Джабрил уставился на него. — Вы совсем спятили, Ревелл? Убирать эту хрень нужно было много часов назад; сейчас люди нужны в другом месте, а буря все усиливается! Это следует сделать немедленно, если корабль в смертельной опасности… а ждать осталось недолго, черт бы меня побрал! Вы когда-нибудь заходили так далеко в Медное море, капитан?
— Да, конечно. — Под своим промасленным плащом Локки вспотел. Знай он раньше, насколько знаком с морем Джабрил, он мог бы обсудить с ним, что делать, но поздно, теперь свою бестолковость не скроешь. — Прости, Джабрил. Калдрис был моим добрым другом. Его смерть огорчила меня.
— Да уж. А если корабль потонет, огорчимся мы все, сэр. — Джабрил повернулся и пошел вдоль левого борта, но через несколько секунд снова обернулся к Локки. — Мы с вами оба хорошо знаем, что на борту нет ни одной распроклятой кошки, Ревелл!
Локки понурил голову и вцепился в грот-мачту. Не стоит надеяться, что Мазукка и остальные стоявшие поблизости не слышали этого. Но, конечно, когда он взглянул на них, все промолчали и никак себя не выдали, глядя прямо вперед, в бурю, словно пытаясь вообразить, что его вообще нет.
На нижней палубе творился сущий кошмар. На верхней палубе мачты и ревущее море давали возможность видеть по крайней мере хоть какую-то перспективу. Здесь, внизу, в тумане, среди испарений пота, мочи и рвоты, казалось, сами стены по собственной воле наклоняются и подпрыгивают. Несмотря на все принятые экипажем предосторожности, потоки воды устремлялись сверху через крышки люков и щели. На главной палубе вой ветра смешивался с чмоканьем помп, которые непрерывно работали внизу.
Помпы отличной веррарской работы позволяли быстро откачивать и выливать за борт воду, но в такую погоду требовали смены в восемь человек, и действовать у помп было невероятно трудно. Даже экипаж в хорошей форме считает эту работу тяжелой; а здесь, среди моряков только что из тюрьмы, сил на это мало кому хватало.
— Вода прибывает, капитан, — сказал в полутьме матрос, чей голос Локки не узнал. Матрос высунул голову из люка с нижней палубы. — Три фута. Аспель говорит, где-то щель; говорит, нужны люди для ремонта.
Аспель был корабельным плотником.
— Нужны — будут, — ответил Локки, хотя сам не знал, откуда их возьмет. Десять заняты важной работой на палубе, восемь у помпы… их тоже пора сменить. Шестеро или семеро все еще так слабы, что годятся только на балласт. В трюме группа во главе с Жеаном заново крепит бочки с водой и продуктами — три уже сорвались и разбились. Восемь человек на главной палубе спят тревожным сном в нескольких футах от него: они провели на ногах всю ночь. У двоих сломаны кости, и они без разрешения пытаются притупить боль вином. Расписание вахт буря поломала… Локки постарался сдержать приступ паники.
— Найди мастера Валору на нижней палубе, — сказал он наконец. — Передай ему и его людям: пусть снова займутся грузом, когда помогут Аспелю.
— Есть, сэр!
— Капитан Ревелл!
Как только первый матрос исчез, послышался этот новый крик, и Локки в ответ крикнул в люк:
— В чем дело?
— Кончилось наше время у помп, сэр! Мы не можем работать бесконечно. И нам нужна еда!
— Будет и то, и другое, — ответил Локки. — Через десять минут.
Хотя он не знал, откуда возьмет людей; в его распоряжении только больные, раненые, выбившиеся из сил и занятые на другой работе. Можно поменять палубную вахту и людей у помп, но это отодвинет катастрофу всего на несколько часов.
— Что значит не перевернули часы?
— Капитан Ревелл, сэр, простите, но у нас не было времени ни переворачивать часы, ни бросать лот… с тех пор как… даже не знаю, с каких пор. Давно уже.
Лысый Мазукка и его помощник скорее просто цеплялись за руль что было сил, чем управляли с его помощью кораблем. У руля стояли две пары моряков. Воздух был наполнен воющим ветром и секущим дождем. Море непрерывно обрушивало на нос корабля волны в двадцать футов и выше, обдавая палубу белой пеной; вода доходила Локки до лодыжек. Они давно уже бросили попытки держаться курса на юг, и теперь ветер тащил корабль на запад. И вновь, и вновь поднимал его на валы высотой в дом.
Краешком глаза Локки заметил промельк желтого света — это сорвался и упал в море штормовой фонарь; вскоре с ним будут знакомиться любопытные рыбы.