— То есть вы не можете все исправить? — с грустью в голосе переспросил Уил. Он все еще не оставлял надежды, что, отыскав колдуна, избавится от колдовского дара.
Элизиус покачал своей огромной головой, выражая глубокое сожаление.
— Извини, но это невозможно. Повернуть жизнь вспять не удавалось еще никому, — сказал он и, поджав губы, умолк с удрученным видом. Затем все также молча встал и принялся убирать со стола посуду. Уил был готов лопнуть от бессилия и злости.
— Оставьте в покое эту чертову посуду! — воскликнул он в сердцах, схватив хозяина дома за длинную руку. — Ответьте мне! Я должен знать все до конца!
Элизиус повернул голову, глядя на тонкие женские пальчики, сжимавшие ему руку. Вот только сжимали они ее с таксой силой, что лишенная кровотока кожа под ними стала белеть прямо на глазах. Неожиданно Уил ойкнул и отпустил руку.
— Простите меня, Элизиус! Это такое тяжкое бремя… это сущее проклятие! — простонал он, вспомнив тех, кто стал жертвой магического дара.
Колдун вернулся к прежнему занятию. В комнате повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь позвякиванием тарелок. Уил угрюмо молчал. Элизиус взялся заваривать чай. Спустя какое-то время напряжение спало, и лишь Нейв поскуливал время от времени. Вернувшись за стол, колдун подсел ближе к Уилу и удивил его тем, что взял изящные руки Илены в свои огромные лапищи. Затянутые белесой пленкой глаза колдуна, как показалось Уилу, заглянули ему прямо в душу.
— Тебе не за что извиняться, Уил! Это я должен просить у тебя прощения, сынок. Я глубоко переживаю из-за того, что тебе пришлось вынести по моей вине. Мне, право, жаль, но я не в силах изменить то, чем тебя наделило волшебство. Обретя этот дар, ты навсегда стал его обладателем. Он никому не подвластен и живет собственной жизнью.
— Но как же мне остановить его действие? — беспомощно спросил Уил. Финч поспешил отвести глаза в сторону, не в силах вынести страдальческое выражение на лице Илены. Впрочем, ему самому от слов волшебника тоже сделалось грустно.
— Оно не вечно и остановить его можно, — успокоил гостя колдун.
Финч тотчас затаил дыхание. Что до Уила, тот буквально впился глазами в лицо Элизиуса.
— Скажите как! — прошептал он.
— Оно прекратится тогда, когда ты станешь тем, кем тебе предначертано стать. Тем, кем желала видеть тебя Миррен, — последовал ответ. Уил напрягся, зная, какие слова последуют дальше. И верно Элизиус произнес то, что его гость отнюдь не жаждал услышать: Властителем Моргравии.
Уил — а он за последний час пережил самые разные чувства — закричал. Это был протяжный вопль отчаяния. Даже сидевший в углу Финч сочувственно всхлипнул.
— Нет! — взмолился Уил. — Только не это! Прошу тебя, Элизиус!..
Колдун виновато понурил огромную голову.
— Прости меня.
В следующее мгновение Уил выскочил из-за стола и скрылся за дверью, Элизиус жестом велел Финчу оставаться на месте.
— С ним будет Нейв. Не беспокойся, с твоим другом ничего не случится.
* * *
Уил вернулся через несколько часов, такой же опечаленный, что и прежде, но уже гораздо более спокойный. Элизиус знал, далеко от дома он не уйдет, ему просто необходимо немного побыть одному, привести в порядок мысли и успокоиться.
Пока его гость бродил где-то поблизости, колдун отнес сонного Финча на кровать, которой до него воспользовался Уил. До рассвета оставалось еще несколько часов.
— Насколько я понимаю, ты намерен меня о чем-то спросить, — сказал колдун, когда Уил наконец вернулся. — Поставь чайник, чашка чая тебе не помешает. — Уил безмолвно отправился выполнять его просьбу. — А я пока подброшу в огонь дров.
В комнату вошел Нейв и улегся поближе к очагу. Хозяин поворошил угли, подбросил в очаг дров, и огонь разгорелся с новой силой. Элизиус сел в скрипучее кресло-качалку, сделанное его же собственными руками, и устроился поудобнее.
— Теперь я готов ответить на все твои вопросы, — сказал он, обращаясь к гостю.
— Почему вы решили, что я собрался их задать?
— Я практически слеп. Глазами мне служат другие существа. Нейв — мой любимый помощник, но я также использую разных зверей и птиц.
— А людей?
— Только в тех случаях, когда готов открыть им мои волшебные способности.
— Но, насколько я понимаю, этого вы никогда не делаете.
— Ты прав. К чему напрасно рисковать. Пользоваться животными куда безопаснее. Они никому не проболтаются.
— Но вы ведь использовали в своих целях Миррен.
— Только в ужасные минуты ее истязаний. Кстати, мне пришлось частично наделить ее колдовскими способностями. Иначе она не смогла бы вынести пытки, которым ее подвергали эти изверги.
Уил понимающе кивнул.
— Это ваш брат — если я, конечно, правильно все понял — сделал вас таким? — осторожно поинтересовался он.
— Да, он.
— Зачем?
— Потому что ненавидел меня. Увы, я слишком поздно понял, что он задумал.
— За что же он вас ненавидел?
— Я не поделился с ним моей тайной, умением общаться с животными и птицами. Еще в детстве мне стало понятно, что Рашлин безумен. — Элизиус задумчиво почесал огромный подбородок. — Он и в самом деле безумен. В детстве он был страшно жесток, жесток как никто другой.
Любопытство Уила достигло предела, и он не удержался от нового вопроса.
— Почему же он оказался неспособен делать то, что и вы, то есть общаться с животными?
— Мы были наделены разными способностями. Мои связаны с миром природы и всего живого. Рашлин… скажем так, обладал талантами иного рода. Мощь его чар вселяет ужас, а доставшись в дар человеку с жестоким, извращенным умом, они превратились в страшное орудие зла.
— А вашему колдовству он мог научиться?
— Конечно, мог, — ответил Элизиус. — Как и я — его умениям. Что, кстати, он мне сам предлагал сделать, правда, в обмен на мои знания.
— Для чего же ему понадобился язык зверей?
— Наверное, чтобы повелевать ими.
— Но какую цель он при этом преследовал?
Элизиус грустно улыбнулся.
— В конечном итоге он стал бы властителем всей страны.
Уил недоверчиво посмотрел на волшебника.
— Вы хотите сказать… он стал бы королем? Узурпатором?
— А что могло ему помешать? И почему бы не императором? Для начала, верховным правителем трех королевств? Имея в своем распоряжении магические силы, он легко смог бы стать нашим властелином.
— Так почему же он до сих пор этого не сделал? Имея власть над стихиями, он способен ввергнуть мир в хаос.
Элизиус задумчиво покачал головой.