Стоило Бель сообщить горожанам эту новость, как те вновь разразились радостными криками.
— Бель, попытайся успокоить их! Мои высокие гости просили, чтобы было тихо.
Глаза Бель округлились. Пока она сообщала пароду просьбу королевы, Нэн бросилась обратно в гостиницу, где едва не сбила с ног Лайрика.
— Сударь, — обратилась она к нему, — я сделала все, что могла, но они не желают расходиться. Они желают видеть ее… то есть королеву. Я предложила им дешевый эль, и они пообещали, что будут вести себя тихо.
— Спасибо, — угрюмо поблагодарил ее Лайрик.
Он не сомневался, что Валентина согласится показаться перед горожанами, и поэтому еще раз внимательно осмотрел гостиницу, проверил входы и выходы и расставил караул возле всех дверей и окон. Удовлетворившись инспекцией, он сообщил королеве и ее спутникам, что можно сойти вниз, в обеденный зал. Валентина спустилась под руку с новоявленным герцогом Фелроти. Лайрик отметил про себя, как хорошо держится Крис Донал — строго и сдержанно, как и подобает властителю герцогства.
— Примите мои соболезнования, Крис. Мне, право, жаль, что я не успела познакомиться с вашей матушкой и поблагодарить ее, — услышал Лайрик голос Валентины. — Она доставила крайне важное для нас доказательство, — добавила королева. Командующий бриавельской армией удивился новому повороту событий. Чего греха таить, они могли повлиять на судьбу его страны, перечеркнув все надежды на объединение с Моргравией.
Крису Доналу было трудно примириться с мыслью о трагической гибели братьев и отца, не говоря уже о смерти матери, скончавшейся на его руках после того, как она совершила путешествие на землю враждебного королевства, однако он с поразительным мужеством скрывал свое горе. Отец, несомненно, был бы горд за него, хотя ему самому было все еще мучительно больно слышать новое обращение — герцог, — и он попросил королеву обращаться к нему просто по имени. Валентина охотно откликнулась на его просьбу. Крис искренне поразился тому, как легко и непринужденно повела себя королева Бриавеля в столь непростых обстоятельствах. Ее способность располагать к себе людей вызывала восхищение. Валентина уважительно, почти на равных, но, сохраняя монаршее достоинство, держала себя с ним, Элспит и Пилом. Теперь же, столкнувшись с неуемными проявлениями любви со стороны простых подданных, она была само спокойствие и понимание.
Королева потянулась, разминая тело после верховой езды, зевнула и попросила у трактирщицы еды и напитков. Такая непринужденность тотчас же успокоила ее ближайшее окружение. Крис в очередной раз восхитился строго продуманными движениями и жестами, а про себя подумал, что ему самому не грех перенять подобную манеру поведения, это наверняка пригодится в будущем. В отличие от бриавельской королевы, его отец тяготел к более властным повадкам, был строг с людьми, так что Крис по достоинству оценил манеру поведения Валентины в обращении с подданными. Королева сохраняла спокойствие и власть над собой и окружающими — ведь она как никак властительница Бриавеля, — однако внимательно прислушивалась к людям, старалась проявлять внимание к их нуждам.
Крис продолжал предаваться размышлениям, когда к ним подошел Лайрик и сообщил Валентине, что жители Брэкстеда желают видеть ее величество. Королева кивнула и что-то сказала в ответ — по всей видимости, согласилась порадовать своих подданных и выйти к ликующему народу, даже несмотря на усталость.
Она повернулась к Крису, и тот моментально вернулся из мира грез на землю.
— Я до сих пор официально не выразила вам свои соболезнования, — сказала Валентина и взяла его за руку.
— Я счастлив тем, что успел увидеть мать в последнее минуты ее жизни, — признался юноша. — Это единственное, что я смог сделать ради светлой памяти моих погибших братьев и отца.
— Прошу вас, только не терзайте себя мрачными мыслями, — сказала королева. — Я не понаслышке знаю, что это такое. Умерших этим не вернешь. Вы должны продолжить дело отца с того самого места, где остановился он.
— Так же, как и вы, ваше величество, — улыбнулся Крис.
От него не ускользнула скорбь, которую Валентина попыталась скрыть за ответной улыбкой. Внезапно, у него возникло ощущение, будто сейчас кроме них в комнате нет никого, только он и Валентина.
— Вы правы. Но это нелегко, слишком велика ответственность. Нельзя допускать ошибки, и в то же время нужно уметь прощать себя в том случае, если ты их допустил. И вот еще что, Крис. Всегда следуйте вашему внутреннему голосу. Я не сомневаюсь, что родители учили вас не пасовать перед трудностями. Мой отец учил меня тому же самому. Знание жизни дается нелегко, но я уверена, что мы с вами готовы к любым поворотам судьбы.
Похоже, Валентина хорошо знала, что и когда говорить и какие советы давать. Ее слова придали Крису уверенность в собственных силах, помогли заглушить предательский голос сомнения, нашептывавший ему крамольные мысли.
— Спасибо, — поблагодарил он королеву, сожалея о том, что не может ее поцеловать, причем не только из чувства благодарности за проявленное сочувствие. Тот же самый голос тотчас посоветовал ему выбросить из головы эту мысль.
— Не стоит благодарности, — отозвалась Валентина. — Что бы ни случилось, Бриавель всегда останется другом герцогству Фелроти.
Взбодрив этим обещанием упавший было дух новоявленного герцога, королева Бриавеля выпустила руку Криса и приказала подавать завтрак. Она решила воспользоваться представившейся возможностью встретиться с подданными, а заодно извиниться за то, что нагрянула к ним без предупреждения.
Ее предложение подкрепиться привело окружающих в бурный восторг. Бриавельцам было известно, что, несмотря на стройность фигуры, их королева отличается прекрасным аппетитом. Особенно ее любили за это простые солдаты, охранявшие дворец; Валентина нередко по вечерам прогуливалась по верху крепостной стены и неизменно интересовалась тем, что они получают на ужин. Стражники с нескрываемым удовольствием отвечали на ее вопросы, радовались каждому куску, съеденному королевой, каждой выпитой ее величеством кружке эля. Валентина всегда держалась естественно, а интерес к простым людям был лишен притворства. Королева относилась к окружающим так, что те чувствовали себя удивительно легко в ее присутствии. При этом она ни на мгновение не теряла королевского величия и врожденной грации движений.
Немного позже, сев завтракать, Валентина и Крис заговорили о том, что Аледа успела поведать лекарю Герильду.
— Укрытие, время нападения на замок — все сходится, — сказал Крис. — Да и местность там такова, что убийцы могли легко найти яму и спрятать тела своих жертв, а потом сжечь их, чтобы замести следы. — Он не стал рассказывать о том, что неподалеку оттого места было спрятано тело Фарил из Кумба.
— Вы уверены, что это дело рук короля Моргравии? — спросила Валентина.
— Меня там не было, ваше величество, и поэтому я не смею утверждать это с полной уверенностью. Однако многое наводит меня на мысль о том, что эти ужасные события — звенья одной цепи жестокого замысла короля Селимуса устранить всех, кто так или иначе угрожает его могуществу. Но надо быть настоящим безумцем, чтобы опасаться моего отца — нет герцогства более преданною короне, чем Фелроти, за исключением, пожалуй, Аргорна. И все же Селимус уничтожил двух самых преданных ему людей — одного на севере, другого — на юге. Ему кажется, будто теперь он сможет спать спокойно, но он ошибается. Я выступлю в поход, но на этот раз не на защиту короля, а против него.