— Куда направимся? — спросила Джорджиана, не понимая, в чем причина печали ее спутницы.
— Они ожидают, что мы поедем на север, — предположил Крис, — поскольку у всех нас там дома и связи.
— Значит, нам надо ехать на юг, — закончила за него Джорджиана, получив в ответ благосклонную улыбку.
— Да, моя госпожа. На юг, в Аргорн.
* * *
Джессом смотрел на свечу. Ее пламя долгое время приковывало его внимание в темной комнате. В голове все перемешалось. Чувствовался легкий запах мыльных листьев, которые он использовал, чтобы вымыть руки после того, как дотрагивался до тела Эрида Бенча. Дважды он убивал сам, очень многие были лишены жизни побеге приказу, но никогда еще канцлер не чувствовал себя так отвратительно. Смерть лорда Бенча была настолько неприятна и бессмысленна, насколько это вообще было возможно. Неприятна потому, что его заставили лично подсыпать яд, причем против его воли, а бессмысленна потому, что в результате ее не достигалось ничего, кроме того, что придется хранить еще один грязный секрет.
Пора приступать к своим обязанностям, подумал он. Сначала к королю, доложить о втором трупе. Неважно, насколько высокое положение занимал лорд Хартли, для Селимуса это все равно, что услышать о смерти одного из котят кошки, живущей в кухне. Я сейчас совершил убийство из-за каприза короля, с горечью подумал Джессом. Обоих вполне можно было отослать куда-нибудь подальше со специальной миссией, но оставить в живых, чтобы воспользоваться их помощью, если таковая понадобится Моргравии.
— Шарр знает, какой вред сейчас нанесен Моргравии.
Если Эрид Бенч стал сомневаться в короле и его мотивах, значит, это уже точно конец всему, потому что он никогда не стал бы выносить на публику свою озабоченность без долгих недель тщательного обдумывания всего происходящего. И если самый преданный из придворных колебался, то большая часть остальных уже давным-давно высказалась по поводу действий короля.
— А гражданское неповиновение это уже следующая стадия, — закончил вслух свою мысль Джессом.
Потом найдется кто-то вроде Криса Донала, кто разбудит соответствующие эмоции, и гражданское неповиновение перейдет в восстание. Джессом не был настолько наивен, чтобы не поверить, что славный легион останется в стороне и не потребует отмщения за Донала после того, что случилось на севере. На легион в последнее время обрушилось несколько ударов. Этого достаточно, чтобы спровоцировать людей пойти против короля, которого они ненавидят.
Джессом их мысленно перечислил: Элид Донал, Уил Тирск, Илена Тирск, большая часть семьи Доналов, монахи в Риттилуорте. Теперь даже смерть короля Валора из Бриавеля представлялась подозрительной, особенно после того, как стало известно, что Уил Тирск находился в Верриле по делам короля, когда его убили рядом с Валором. Джессому и самому приходилось слышать разговоры, что с этими двумя смертями не все так ясно, как говорят. Потом был Джорн, очень популярный в Стоунхарте парень. Его мучения и смерть оказались тяжелым ударом, и ради чего? Легион до сих пор не оправился от всех этих потерь. Очень многие были посажены на кол и оставлены умирать долгой, мучительной смертью. Селимус слишком жесток, слишком скор на расправу, не задумываясь о последствиях. Что касается убитых наемников, среди них мало значимых фигур, но Джессом ненавидел беспричинные убийства. Кроме того, почти все лишенные жизни люди были на стороне короны.
Он раздраженно стукнул ладонью по столу. И вот теперь еще и Бенч мертв, а Хартли томится в тюрьме. Джессом наконец взбунтовался против Селимуса и отказался от бессмысленного убийства. Но король обязательно найдет способ избавиться от Хартли.
Канцлер зажег новую свечу, погасив огонь на огарке двумя пальцами и даже не почувствовав тепла. Мысли о собственном будущем не давали покоя. Джессом попытался оценить свои возможности. Их было немного, и все представлялись достаточно неприятными. Он мог остаться с Селимусом и делать вид, что верит в силу короля. Он мог бы сам поднять легион, рассказав офицерам правду, и что тогда? Они свергнут Селимуса, но где взять преемника? Необходим хотя бы дальний родственник, который мог бы предъявить права на трон. Джессом посвятил немало времени изучению этого вопроса, но ничего подходящего не нашел. Как альтернативу, можно было предложить создать совершенно новую династию, начав, например, с кого-то вроде герцога Фелроти, но Джессом — создатель он королей или нет — не мог быть уверен, что поступит правильно, если пойдет на столь решительные перемены. Можно, конечно, и уехать. Исчезнуть сегодня ночью и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Но где? Если Селимус останется королем, то будет его преследовать. Канцлера передернуло от мысли, что с ним сделает король, если поймает. А сомнений, что так оно и будет, даже если у Селимуса на это уйдут годы, Джессом не питал.
Таким образом, остается лишь один вариант. Оценив все его преимущества, канцлер пришел к выводу, что это не только наилучший выбор, но и самая блистательная из когда-либо приходивших в его голову идей. Если все получится, беспокоиться будет больше не о чем.
Ежели нет — его ждет ужасная смерть. Поэтому необходимо очень хорошо подготовиться и все предусмотреть.
Ему может понадобиться помощь знатока для создания надежной капсулы сока Цветка Смерти, растения столь редкого, что люди, в большинстве своем, о таком даже и не слышали. Но у Джессома он был, и Селимус об этом не знал. Если канцлера поймают при осуществлении этой последней, отчаянной меры, он, не колеблясь ни минуты, раскусит капсулу и умрет так быстро, что никто даже не поймет, как все произошло. Потом его тело застынет в оцепенении, вызванном ядом растения.
Он едва заметно улыбнулся.
— Но я вовсе не собираюсь принимать эту капсулу.
* * *
Уил открыл глаза и увидел Аремиса. Судя по всему, упав на бок, он потерял сознание, а Кайлех, наверное, решил, что Илена мертва. Создавалось впечатление, что гренадинца покинул весь его боевой настрой. Король прохаживался мимо него, тыча пальцем ему в грудь и бросая в лицо резкие слова. Два стражника, охранявшие Аремиса с обеих сторон, явно чувствовали себя неловко. Уил превозмог боль, как его учил Герин, и невероятным усилием усадил тело Илены таким образом, чтобы она опиралась спиной на камин. Никто не заметил ее перемещений, все внимание было сосредоточено на Кайлехе.
Он должен двигаться, несмотря на сломанную ногу и выбитое плечо, не говоря уже о других повреждениях. Сражайся до конца. Разве не таков девиз легионера? Уил собрался с силами и призвал все, что в них с Иленой осталось от предков, чтобы добраться до Аремиса.
— Значит, ты не отрицаешь смерть Мегрина? — спросил наемника Кайлех. Чувствовалось, что еще немного, и король перестанет себя контролировать.
— Нет, ваше величество. Это была ошибка.
— Ошибка!
Аремис моргнул. Он не видел выхода из сложившейся ситуации, не знал, как объяснить — если не сказать, конечно, правду — смерть конюха. Его больше не интересовал ни Кайлех, ни мирный договор, ни даже все горцы вместе взятые. Откровенно говоря, сейчас его волновали лишь два человека — один в углу, заточенный в переломанном теле женщины, и другой, обезумевший от боли и тоски, которого превратили в лошадь. И еще в нем бурлило желание убить южного короля.