Крикнув из окна ассистенту, чтобы ждал, Мартин втайне обрадовался медлительности капитана. За полчаса он пришел в себя, вернув былую бодрость. А Штернблад и вовсе преобразился. В последний раз капитан одевался с таким щегольством, отправляясь в салон маркизы Тюрдели. Шляпа с перьями, висячие рукава камзола, куцый плащ; башмаки на высоких красных каблуках, с розетками…
Косички он расплел, и рыжая грива свободно падала на плечи.
– Парнишка, – предупредил честный Мартин. – Ассистент. От него болит голова. Имейте в виду…
– Что? – рассеянно переспросил капитан. – А-а… Хорошо, учту.
Когда он вышел из ворот на улицу, ассистент стоял не у кареты, а очень близко к забору. Капитан налетел бы на него, столкнувшись лицом к лицу, если бы в последний момент не споткнулся о порожек.
– Тысяча демонов! – выругался Штернблад, потирая колено.
– Доброе утро, сударь. Я послан за вами…
– Знаю-знаю. Дивный камень, не правда ли?
Ассистент смотрел на капитана. Капитан любовался перстнем на своей руке. Достав батистовый платочек, он подышал на крупный рубин, протер камень и снова загляделся на игру света.
– Превосходный рубин. «Голубиная кровь», редкий сорт. Меня уверяли, тут минимум «шелковых нитей». Вы разбираетесь в драгоценностях, юноша?
– Нет. Прошу прощения, мастер Скуна ждет.
– Да, конечно.
Капитан поднял голову. Ассистент не двинулся с места. Но солнце, отразившись в рубиновом омуте, швырнуло горсть колючих бликов в лицо гипноту. Тот заморгал, отворачиваясь.
– Возьмите платок. Вытрите слезы, и поедем.
– Спасибо.
Вытирая глаза, ассистент прошел к карете. Он открыл дверцу, приглашая капитана сесть. Забираясь внутрь, капитан сгорбился – высокая тулья шляпы, да еще и перья, мешали ему с удобством протиснуться в низенький проем. Ассистент был вынужден любоваться тощей спиной Штернблада. Судя по спине, Шестирукому Кри давно следовало озаботиться покупкой другого, более просторного экипажа.
Усевшись, капитан откинулся на спинку. Шляпу он сдвинул на лицо, намереваясь дремать всю дорогу.
– Вы составите мне компанию? – спросил он.
– Нет. Извините, я должен править лошадьми.
– Ох, простите! Бессонница замучала, плохо соображаю. Правьте, юноша…
Оставшись один, капитан достал из-за обшлага письмо сына. И начал перечитывать его в десятый раз, ухмыляясь не пойми чему.
Он даже расхохотался, когда подъезжали к отелю.
* * *
Кристобальд Скуна остановился в «Приюте героев». Эту гостиницу ему рекомендовал старый друг, граф ле Бреттэн, в прошлом – один из добровольцев, согласившихся на опасные эксперименты Скуны. По словам графа, он жил здесь, и сохранил самые приятные воспоминания.
В целом, Шестирукий Кри остался доволен отелем. Номера уютны, кухня разнообразна. Хозяин услужлив и расторопен, хотя болтлив не в меру. Декор оригинален, наводит на размышления. Отель, судя по многим приметам, имел бурное прошлое. Но древний гипнот втайне радовался, когда за тихим двориком или картиной на стене вставали истории, скрежеща цепями и звеня сталью.
Он ждал капитана, откупорив бутыль «Простака».
– Ты уже решился переспать со мной? – спросил Шестирукий, едва ассистент ввел гостя в номер. – По-моему, я дал тебе достаточно времени для раздумий.
Давняя шутка сделалась чем-то вроде пароля. На всякий пароль есть отзыв; был он и здесь. «Никогда!» – обычно вскрикивал Штернблад, и заламывал руки, словно в отчаянии. Только на этот раз отзыв вышел другим, неожиданным.
– Я подумаю, – ответил капитан, садясь напротив. – Все однажды случается впервые, мастер Скуна. Ты это знаешь лучше меня.
Гипнот откинулся на спинку кресла, глядя на гостя. Изменив обычной хламиде, Скуна надел халат из красного шелка, расшитый символами праздности – кроткими девицами, зонтами и цаплями. По идее, щегольской наряд капитана тоже соответствовал моменту. Но лицо гипнота ясно говорило: Шестирукий Кри удивлен.
Его бешеные глаза сегодня напоминали шары из кровавика, черного гематита. Камень магов, кровавик защищал владельца от любых нападений, в первую очередь, из астрала. Его часто оправляли в серебро. Вот и сейчас – глаза Скуны затянула серебристая плесень, почти скрыв черноту. Взгляд гипнота не подавлял, а пугал. Так пугает уродство, если примеряешь его на себя.
«Возраст», – подумал капитан.
Он знал, что Шестирукий, оставшись в одиночестве, или наедине с теми, кому доверяет, дает глазам отдых. Иначе есть риск ослепнуть.
– Что-то произошло, Рудольф? – в разговорах со Штернбладом гипнот не позволял себе фамильярности, вроде привычного обращения: «мальчик». – Я думал, ты уже никогда не согласишься.
– Да. Произошло. Скоро ты узнаешь, что именно.
Гипнот нахмурился.
– Будь ты моим внуком, Рудольф, я бы взялся за ремень. Ты бываешь несносен. И поверь, несмотря на все твое искусство, ты бы не ушел от меня с целой спиной.
– Будь ты моим дедом, – подмигнул капитан, – я бы сбежал от тебя раньше, чем ты дотянулся до ремня. Уж поверь на слово. Но, к счастью, мы не родственники. Юноша, задержитесь!
Последняя реплика относилась к ассистенту, собравшемуся покинуть номер.
– Хотите глоточек? «Простак» обостряет чувство юмора…
– Спасибо, – ответил молодой человек, стоя в дверях. – Я не пью.
– Составьте нам компанию. Я очень, очень вас прошу. У меня есть вопросы, а два гипнота – лучше, чем один гипнот…
– Останься, Бертран, – велел Скуна, делая слабый жест рукой.
Шестирукий Кри не понимал, куда клонит гость. Вот уже много лет он уговаривал капитана согласиться на уни-сон. Зафиксировать боевые ухватки такого человека – это стало бы жемчужиной коллекции гипнота. И сильно подтолкнуло исследования совместимости «тела и духа», как называл Скуна процесс наложения инстант-образа.
До сих пор капитан отказывался. У меня нет особых ухваток, говорил он. Я делаю то же, что и другие. Я просто делаю это – иначе. Вопрос не в «что», а в «как». Мое «иначе» нельзя разобрать на волокна и спрясть заново, накинув на плечи чужому человеку. Пустая трата времени, мастер Скуна.
И вот…
– Допустим, я согласился, – капитан взял бутыль и наполнил две миниатюрные чарочки. В номере запахло мятой и полынью. – Мы оба заснули. Ты формируешь агрессивную ситуацию. Я дерусь, ты запоминаешь. И вдруг я получил рану. Что будет с моим телом в реальности?
– Ничего, – пожал плечами гипнот. – Я контролирую процесс.
– Допустим, ты ослабил контроль.
– Не допустим.
– Мастер Скуна, я рискую своей шкурой. И хочу знать, на что иду. Итак, ты ослабил контроль. Или тебе стало плохо, и контроль исчез вовсе. Как раз в это время в уни-сне меня полоснули ножом по запястью. Что произойдет со мной в реальности?