– Кто-нибудь может помочь? – в его голосе звучала мольба.
Корин, верный слуга короля, положил королю на плечи свои иссохшие руки, покрытые старческими пятнами, и чуть сжал пальцы.
– Она ушла к Свету, государь, – тихо прошептал он, склонившись к его уху.
Лорис закричал, словно ему нанесли смертельный удар. Он поднял обмякшее тело жены и прижал к груди. Теперь всем стало видно, что плащ пропитался кровью.
Королева Таллинора была мертва.
Никто не шевельнулся. Люди были слишком потрясены, чтобы произнести хоть слово. Потом послышался одинокий голос: женщина просила пропустить ее. Саксен сразу узнал Элиссу. Но Джил уже устремился к своей учительнице, помогая ей пробраться сквозь толпу. Элисса выбежала на площадь и замерла, словно не могла поверить своим глазам.
Потом она всхлипнула и опустилась на каменные плиты рядом с королем и королевой – достаточно близко, чтобы слышать, как король снова и снова шепчет, рыдая и прижимаясь губами к окровавленному уху своей жены:
– Это кара за мои грехи.
В Тале был траур. Так повелось испокон веку: когда умирал кто-то из королевской семьи, жители Таллинора одевали город в лиловый цвет – цвет смерти. В знак скорби владельцы занавешивали входы своих лавок лиловыми занавесками, на окнах домов появились лиловые флаги, на одеждах горожан – лиловые лоскутки. Даже маленькие девочки украшали волосы лиловыми цветами. Дважды луна должна стать полной, а потом пойти на убыль и снова вернуться на небо, прежде чем столица и все Королевство снимет лиловое облачение.
Дворец погрузился в ледяную тишину. Люди занимались лишь самым необходимым, в кухне готовили поминальные трапезы – легкие, скудные, пригодные лишь для того, чтобы утолить голод. Обитатели дворца будут соблюдать пост до тех пор, пока тело королевы не предадут огню.
Три дня и три ночи она будет лежать в холодной каменной постели, в часовне, чтобы подданные могли с ней попрощаться. Новость о смерти Найрии распространялась, как пожар, и люди сотнями прибывали в столицу со всего королевства. Они приезжали издалека, их было множество, и королю пришлось выделить деньги из казны, чтобы накормить всех.
Элисса словно со стороны видела, как молится, смотрит на людей и вместе с ними оплакивает королеву. Она пыталась вести уроки, но никто из учеников не мог сосредоточиться.
На второй день она отказалась от попыток, отменила занятия и отпустила детей. Лорис заперся у себя, никого не принимал, ни с кем не разговаривал, и Элиссе было нечем заняться.
Джилу повезло больше: в дни траура он напросился на строевые учения и вместе с Хереком и другими воинами отправился в горы.
Саксен тоже покинул город. Он оставался с Элиссой дольше, чем собирался, пока молодая женщина не приказала ему отправляться в путь. Все верно: здесь от него толку мало, а потерю Клута ему будет пережить труднее, чем смерть королевы. Вчера клук уехал, и Элисса горько плакала. Может быть, это еще один человек, которого она потеряет навсегда?
Рядом оставался только Саллементро, но он так занят подготовкой музыки для поминальной службы, что Элисса не могла рассчитывать на его общество. И ей оставалось только одно: сидеть у часовни, в полумраке, грустить и размышлять о том, как будет жить дворец, лишившись своего самого дорогого сокровища.
Она наблюдала за молодой парой, которая плакала над мертвой королевой, и вспоминала, как горевала сама, потеряв Тора. Тогда ей даже в голову не могло прийти, что она сможет снова влюбиться, захочет прикасаться к телу мужчины и наслаждаться его прикосновениями. Но Лорис сотворил невозможное. И она заплакала, вспоминая, как мечтала всего несколько недель назад: чтобы королева куда-нибудь исчезла, и Лорис принадлежал ей.
Теперь королевы не стало. Ее желание исполнилось.
И Элисса ненавидела себя.
Она смотрела, как люди проходят через часовню. Людской поток не иссякал. Все потрясены, все в горе. Многие из них, кажется, еще вчера видели королеву живой и здоровой. Она ехала по своей стране – как всегда, блистательная, одетая с безупречным вкусом, счастливая и сияющая. Она согревала сердца только своим взглядом и не скрывала, что рада видеть своих подданных. Она любила их, и они отвечали ей любовью. А теперь им остается лишь пролить слезы над ее холодным телом.
Верный Херек рассказал Элиссе, что произошло в день смерти королевы. Они с Лорисом каждое утро выезжали на прогулку, и королева решила отправиться с ними. Они во весь опор мчались по полям, когда Найрия потеряла сознание, упала с коня и ударилась головой о камень. Когда такое случилось в прошлый раз, во дворце находился ученик лекаря Торкин Гинт. Он спас ей жизнь. Но теперь… может быть, у королевы не выдержало сердце, а может быть, удар оказался слишком сильным. Этого уже никто никогда не узнает. Как бы то ни было, когда Херек и Лорис спешились и подбежали к ней, она была уже мертва.
Кроме того, Херек рассказал Элиссе, что король целый час звал Найрию и не хотел никуда уезжать. Прайм-офицер не посмел предложить государю вернуться, пока тот не пришел в себя.
– Он вдруг замолчал и сел в седло, – сказал Херек. – Потом попросил, чтобы государыню положили ему на колени, и позволил коню самому выбирать дорогу. К счастью, я увидел конюха, который пас лошадей. Я приказал ему скакать во дворец что есть духу и передать, чтобы ударили в колокол.
Вот и все, что стало известно Элиссе. Она не разговаривала с королем с того злосчастного утра. Казалось, она была последней во дворце, кто узнал об этом страшном событии. Теперь на ее плечи легли заботы по подготовке к погребению. Согласно обычаям Таллинора, тело должно быть сожжено в течение трех дней после смерти. Как только наступит четвертая ночь, душа умершего уже не сможет найти дорогу в Свет и будет обречена вечно блуждать во мраке.
Лорис ни за что не допустит, чтобы с Найрией такое случилось. Ее сожгут на третий день.
Личная помощница Его величества встретилась со своим государем во время поминальной трапезы, однако не услышала от него ни слова. Все это время король сидел, стиснув зубы, и при первой же возможности удалился.
Однако спустя некоторое время к Элиссе подошел Эдвид, паж короля, и передал ей просьбу, которой она ожидала меньше всего.
– Он просит меня прийти? – удивленно переспросила молодая женщина.
– Да, сударыня. Он хочет вас видеть прямо сейчас, – повторил Эдвид.
– Хорошо, – Элисса встала. – Сейчас приведу себя в порядок и тут же приду.
Саллементро, который в этот миг пел собравшимся печальную балладу о любви и смерти, бросил в сторону Элиссы вопросительный взгляд, но она лишь покачала головой и послала менестрелю воздушный поцелуй. Это означало: «поговорим после».