Грузное тело с грохотом рухнуло на палубу, забрызгав кровью всех, кто стоял рядом. Матросы смолкли, только ветер выл в снастях.
Райк удивленно вытаращил глаза. Кажется, он не верил, что остался цел. Матросы бросили Тора подбежали к своему капитану, не понимая, как такое могло случиться.
– Отвязывай Райка, – бросил Тор, обращаясь к Локки. – Быстро.
Вокруг тела уже собралась вся команда, некоторые осторожно подталкивали его носками сапог. Локки пришлось тащить Райка на себе: после пережитого мальчик не мог даже разговаривать, не то что идти.
Ветер крепчал, шторм усиливался. Внезапно над кораблем сверкнула молния, и главная мачта раскололась точно в том месте, где несколько мгновений назад висел Райк. Искры полетели в разные стороны, несколько упало на тело капитана, и оно тут же вспыхнуло.
– Настойка! – завопил Локки. – Он вылакал утром целую бутылку, чтобы заглушить боль, а еще полбутылки вылил на себя. Горит-то как…
Тор кивнул. Снова сверкнула молния, и прямо над головой раздался оглушительный раскат грома. Корабль начало кружить, и вода вокруг него вскипела.
– Локки, нам надо убираться с корабля!
По деревянной обшивке побежали трещины. Еще немного – и «Оса» развалится на части. Шторм неистовствовал. Да, сегодня погибнут многие. Тор видел, как матросов швыряет в разные стороны, прямо на снасти. Некоторые пытались спрыгнуть в бушующее море, но их снова отбрасывало от борта. По палубе перекатывался труп капитана, пятная кровью пылающие доски.
Локки дрожал от ужаса. Смерть была близка, и он чуял это. Райк больше не всхлипывал; он замер в объятьях приятеля и притих.
– Давай его сюда, – скомандовал Тор, стараясь удержаться на ногах.
Молния снова ударила в корабль, который уже полыхал. Еще миг – и гибель в огне будет неизбежна.
Локки обвил руки Райка вокруг шеи Тора, и мальчишка уткнулся в плечо своему защитнику. Он был легким, как перышко.
– А теперь держись за меня, Локки! – крикнул Тор и полез через палубное ограждение. – Что бы ни случилось – держись!
– Мы не выплывем! – откликнулся Локки. Вид разгневанного моря наполнил его благоговейным страхом.
Однако они прыгнули. И тут острые глаза Тора заметили стремительное движение темной фигуры. Кто-то спрыгнул в море. Отшельник. Капюшон слетел у него с головы, и Тор, наконец, смог рассмотреть его лицо.
«Осу» занесло в самое сердце шторма, и воздух был жарким, но Тор почувствовал, как мороз продирает по коже. Ему было слишком хорошо знакомо это страшное лицо, похожее на обгорелую маску. На мгновение он поймал злобный взгляд маленьких ледяных глаз.
И увидел, как его ужас отразился на безобразном лице, словно в кривом зеркале.
Это был Гот.
– Но, святой отец… Испытания послушников начинаются через две недели!
Гидеон стоял у окна в покоях Отца-наставника мрачнее тучи, что на него было совершенно не похоже. Сам преподобный Пирс молчал и тихонько посасывал свою любимую трубку, которую собственноручно изготовил много лет назад, как раз для таких случаев. Потом он опустился на видавший виды стул, и тот жалобно заскрипел под его весом.
Юноша обернулся.
– Святой отец, я ее почти не знаю. Мы никогда не встречались, она пишет мне редко, а я отвечаю ей и того реже. С чего ей вдруг понадобилось, чтобы я ехал на север, в Петрин? Что я ей скажу? Насколько мне известно, она может умереть еще до того, как я туда доберусь. Вот и получится, что я зря ехал и зря потерял время. А мне его и так не хватает. Яне успеваю подготовиться.
Наглая, откровенная ложь. Кто-кто, а Гидеон в дополнительных занятиях не нуждался. Он знал, что с легкостью пройдет Испытания. Чтобы скрыть неловкость, мальчик запустил в свои темные прямые волосы пятерню, словно причесываясь, и с недовольным видом вернулся за письменный стол.
Преподобный Пирс пристально смотрел на своего подопечного. Послушник Пятой ступени, известный своими успехами, почти готовый принять постриг и вступить в Орден Ференианцев. Остается только Шестая ступень, несколько месяцев обучения. За годы, проведенные в монастыре, мальчик очень вытянулся и, скорее всего, станет еще выше. К тому же, надо признать, он не по годам умен и словно самой судьбой предназначен для того, чтобы занять высокий пост. Нрав у него легкий, открытый… и тем более странно, как он встретил это предложение. Отец-наставник прочистил горло.
– Как я понимаю, других родственников у тебя нет. Да, ты почти не знаешь свою бабушку, но она исправно делала пожертвования эти последние одиннадцать лет, и хотя ты и не помнишь своих родителей, она должна их помнить… К таким людям следует относиться с почтением.
Наставник сделал несколько коротких затяжек, взял глиняную кружку с травяным чаем, положил в нее две полные ложки меда и принялся неторопливо помешивать. Каждое его движение было исполнено сочувствия и сострадания. Да, бабушка напомнила о себе весьма не вовремя. У мальчика впереди самое главное в жизни испытание – испытание перед постригом и рукоположением. Гидеон достоин голубой ленты. Он так и будет менять ленты одну за другой – белую, желтую, зеленую… а может быть, сразу же предъявит свои права на голубую. Или даже на алую. Неслыханно. Но кто знает, чего может добиться столь одаренный мальчик?
– Гидеон, – преподобный Пирс осторожно подбирал слова, – ты не из тех, кому учение дается с трудом. Думаю, тебе все это скажут, хотя я понимаю твое беспокойство. Тебе очень важно получить голубую ленту, мы все тобой гордимся… Но дело в том, что твоя бабушка очень тяжело больна, и наш долг – убедиться, что ты выполнил ее последнюю волю и встретился с ней перед смертью. Сам аббат Маггеридж настаивает на этом.
Мальчик хотел возразить, но наставник коротким жестом остановил его.
– Если ты – в чем я очень сомневаюсь – не сможешь показать на Испытаниях всего, на что способен… а на что ты способен, мы знаем… аббат Маггеридж готов сделать в твоих бумагах особую пометку. На мой взгляд, это уже немало. А ты как думаешь?
Гидеон глотнул несладкого чая и с вызовом посмотрел на учителя. Глаза у мальчика были невероятного голубого цвета – точно под цвет желанной ленты. Это продолжалось лишь миг, потом Гидеон отвел взгляд и тихо вздохнул.
– Конечно, вы правы, святой отец. Просто мне немного не по себе. Я же совсем не знаю бабушку. Мне сказали, как ее зовут, я получил от нее несколько писем. Простите, наверно, вам кажется, что я думаю только о себе… Но Испытания – это для меня так важно!..
Гидеон прикусил губу. В нем шла борьба.
– Значит, я уезжаю сегодня после полудня? – эти слова явно дались мальчику нелегко.
– Да, да. Очень хорошо, – отец Пирс облегченно потянулся. – Надеюсь, твоя бабушка доживет до твоего приезда. Не сомневаюсь, она будет рада увидеть такого славного мальчика…