– Э-э-э… да, с радостью. И что я могу для тебя сделать?
Ийсеуль робко улыбнулась.
– У меня есть братишка. Они его тоже бьют. Бьют без жалости. Я не знаю, куда ты направляешься… но, может быть, ты возьмешь его с собой? Обещаю, хлопот с ним не будет.
Гидеон мысленно повторил ее слова. Что за бессмыслица!
– Ты хочешь, чтобы я забрал у тебя твоего брата?
– Да. Забери его и уведи куда угодно. Пусть ему ничто не угрожает.
– А ты не будешь по нему скучать, Ийсеуль?
Девушка грустно улыбнулась.
– Там, куда я сегодня отправлюсь, Гидеон, мне не придется скучать.
У Гидеона едва не разорвалось сердце.
– Скоро он будет тебя ждать за хлевом, под деревьями. Подожди здесь немного, а потом выходи через заднюю дверь. И уходи из этой деревни, чем быстрее, тем лучше. И, пожалуйста, береги моего брата. Его зовут Гверис.
Ийсеуль умолкла, потом снова посмотрела на Гидеона, подошла к нему и поцеловала в щеку.
– Спасибо тебе.
Она уже хотела спуститься, но Гидеон остановил ее.
– Послушай, в чем дело? Ты понимаешь, что это наводит на размышления? Все эти мрачные роковые тайны… Что происходит в этой деревне? Чего ты боишься, если отдаешь родного брата первому встречному?
Девушка пристально посмотрела на него. На миг Гидеону показалось, что ее губы дрогнули… но он тут же понял, что слез не будет. Какая она сильная! Он вспомнил, как девочка говорила о порках…
– Раз в пять лет в день весеннего равноденствия жители Дунтарина отправляют особый ритуал, – Ийсеуль глубоко вздохнула. – Так повелось издревле. В этих местах люди все еще верят в приметы.
– Продолжай, Ийсеуль.
Они думают, что если не принесут каким-то безумным богам жертву, урожай погибнет. Во всяком случае, когда-то было так. Теперь это просто повод над кем-то поиздеваться. А потом убить. Моя прабабушка рассказывала, что когда-то убивали теленка, теперь убивают маленького мальчика. Раньше пили кровь козы, которую еще не сводили с козлом, а теперь почему-то решили, что надо убивать девственницу.
Сейчас заплачет, подумал Гидеон. Он чувствовал, что волосы у него встают дыбом.
– Ийсеуль… ты хочешь сказать, что тебя принесут в жертву?
Ийсеуль кивнула. Ее глаза уже блестели, но она сделала усилие, и ни одна капля не скатилась по ее щеке.
– Да… и еще какого-то беднягу – говорят, карлика. Раньше приносили в жертву вола – жарили его живьем, а потом ели мясо. Но Гвериса они не убьют! – в ее светлых глазах вспыхнула ненависть. – А меня пусть забирают. Я ничего не вижу в этой жизни, кроме бед, и буду только рада умереть. Но мой братик… Он еще не встретил пятое лето! У него все впереди… если только удастся его спасти.
– Хватит, – перебил Гидеон, не зная, успокаивать ее или бежать. Более нелепой истории он в жизни не слышал. А ведь Соррель предупреждала. И женщина из сна говорила, что это нехорошее место…
– А почему ты не можешь сбежать с Гверисом?
– С меня глаз не спускают. Я даже из деревни не смогу выйти – меня схватят… Повторяю тебе: я больше не хочу жить. Я была бы рада покончить с собой. Все, о чем я хочу позаботиться, – это о Гверисе. Прошу тебя: спаси его.
Силы изменили ей, и она разрыдалась.
– Хорошо, приводи Гвериса. Мы уходим. Все вместе.
Можно подумать, он знает, что делает… На самом деле, Гидеон был сам не свой от ужаса. Это уже слишком. Ритуальные убийства, человеческие жертвы, карлики, которых поедают живьем… Куда же ты нас забросила, Соррель?
– Ничего не выйдет! – сквозь слезы прошептала Ийсеуль.
– Выйдет! – прошипел Гидеон. – Где Гверис?
– В доме.
– Вытри слезы. Иди в дом и забери его под любым предлогом. Любым! Встретимся там, где договорились. Но я жду вас обоих! Просто поверь мне. Я не допущу, чтобы с тобой или твоим братом что-нибудь случилось. Яуведу вас в безопасное место.
Он так убеждал ее, что сам себе поверил. Девушка кивнула.
– Да теперь ступай, Ийсеуль… и поторопись.
Ийсеуль молча удалилась. Некоторое время Гидеон следил за ней, потом увидел, как она входит в дом, и помотал головой. Так просто не бывает.
Мальчик выбрался из сарая, пересек маленький загон и оказался в небольшой рощице. Он уже приметил высокий дуб, за которым можно было спрятаться.
Сердце колотилось, словно после быстрой пробежки. Про завтрак он и думать забыл. Теперь его беспокоили только Ийсеуль с ее братом. Их надо увести из Дунтарина с его странными обычаями… Когда что-то коснулось его разума, Гидеон чудом не вскрикнул.
«Лаурин!» – завопил он, прежде чем сестра успела произнести хоть слово.
«Что с тобой? – возмутилась она. – Вчера ты хотел, чтобы тебя оставили в покое – по крайней мере, я так поняла по твоему голосу. Вот я тебя и не трогала».
«Ты выбрала не самое удачное время. У меня неприятности».
«О нет, Гидеон! Что происходит?»
«Пусть Соррель расскажет все, что знает о Дунтарине».
Он уже знал, что сейчас последует молчание. Потом у него в голове снова зазвучал голос Лаурин, чуть дрожащий от беспокойства.
«Соррель спрашивает: тебя схватили?»
«Нет».
«Тогда беги. Соррель говорит, что ты должен немедленно убираться из деревни. Беги и не оглядывайся».
«Я не могу, Лаурин. Мой друг попал в беду. Это девушка, ее зовут Ийсеуль, и я должен ей помочь».
«Друг? Но ты провел там всего одну ночь!»
«Некогда объяснять. Пусть Соррель рассказывает».
Он ждал. Ийсеуль пока не появилась, и Гидеону становилось страшно.
«Гидеон!»
«Да!» – он едва не кричал.
«Соррель говорит, что на закате, накануне дня весеннего равноденствия – то есть сегодня – жители деревни приносят жертву. Это древний обычай, от которого во всем Королевстве давно отказались, но в Дунтарине все еще хранят ему верность. Соррель уверяет, что почти все жители этой деревни состоят друг с другом в родстве и стараются не смешивать кровь с людьми из других мест».
Снова молчание – и голос Лаурин снова зазвучал у него в голове.
«Поначалу жертва посвящалась богам, но Соррель говорит, что это давно забыто, и сам обычай изменился. Теперь убивают не животных, а людей. Местные жители считают, что в ночь перед весенним равноденствием все духи выходят на свободу».
«Клянусь свиными яйцами!»
Гидеон позволил себе выругаться и на миг почувствовал облегчение.