— Ликон, — обратилась она к оказавшемуся поблизости тысячнику. — Твоя тысяча будет на левом фланге. Прикроете лучников. Орки ударят по центру, однако оставлять стрелков без поддержки я не намерена. Чует мое сердце — что-то здесь все-таки не так...
Сейчас, перед боем, Рамалия казалась сошедшей с небес норной, одной из тех, кто в незапамятные времена охранял покой самой Морриган — богини битв и воинской доблести!.. Беспорядочно разбросанные иссиня-черные волосы, горящие нестерпимым блеском светло-карие глаза, залитые румянцем щеки... Тир поймал себя на мысли, что какое-то время не мог отвести глаз от этой завораживающей своим хаосом красоты. Однако его мысли быстро вернулись к той, которой он оставил свое сердце!..
Правда, не только его заворожила эрийская воительница. Тир обернулся, и по его лицу скользнула легкая улыбка. Ле Криан стоял, словно сраженный наповал громом; казалось, он забыл обо всем: о войне, о правителях кланов и своем невыполненном долге, о воинственных орках...
— Тир! Возьмешь вторую тысячу и займешь позицию слева, поближе к барону, — выдохнула Рама-лия. — А ты, Гавр, под моим личным командованием, расположишься в центре. Всем все ясно? — закончила воительница, обведя воинов тяжелым испытующим взглядом. — Тогда приступайте! И помните, мы сражаемся за свободу и справедливость! И пусть наши враги, увидев нас, полных решимости, падут духом, а наша победа прославит всю Империю! За Эриу и Императора!
Вверх взлетела инкрустированная сапфирами сабля. И в ответ тотчас проревел весь многоголосый строй эрийцев. Каждый из воинов Рамалии понимал — для него или для его соседа по строю это может быть первая и последняя битва. Орки — это не шутки, они с детства не расстаются с оружием, и главным качеством среди них считаются воинские умения и презрение к собственной смерти. Однако никто из эрийцев не сомневался — их командир, славная Рамалия, поведет их к победе. Да и как может быть иначе? До сих пор воительница не знала поражений; а орки... Что ж, орки так орки, и не таких бивали!..
И тут во второй раз прогудел орочий рог. Зеленокожие, подняв над головами разноцветные стяги и гербы своих стай, пошли в атаку. Со стороны это выглядело, словно на имперский полк катилась разноцветная неуправляемая толпа деревенских повстанцев. Однако орки таковыми не были! Многие сталкивались с ними в кровавой сече, и до сих пор равных зеленокожим не находилось.
Узел Рамалии замер в ожидании кровавой сечи. Вот орки уже на расстоянии полета стрелы, однако Рамалия отчего-то не командует залп. Тир видел, как находящиеся в центре отряд графа Остерила и гвардия барона Ильтиу подались назад, словно испугавшись не ведающих страха орков. Нехитрый маневр, но попадутся ли на него орки?
— Первая шеренга! Пли! — проревела Рамалия, и в воздух взмыли десятки, сотни коротких имперских стрел.
Тир видел, как стальная туча накрыла воинство зеленокожих, как следом за первым узлом исторгли из себя смертоносные стрелы второй и третий. И в ответ еще больший рев, в котором послышались обида и гнев, ведь их противник воспользовался недостойным воина оружием — луками; вот арбалеты — это другое дело...
Раззявленные в голодной ярости пасти краггов, перекошенные от ярости лица орков, невозмутимые лица имперцев, воодушевленная Рамалия, покрепче перехвативший свою секиру угрюмо-мрачный Сконди, как всегда невозмутимые и холодные Ле Гуин и Ле Криан... Тир видел все это словно со стороны. Секунды растянулись в бесконечность, а движения вокруг стали какими-то замедленными, вялыми. Даже воздух вокруг, казалось, сгустился так, что почти невозможно было дышать.
— Пли! — последний раз прозвучал приказ стрелкам. И после: — Мечи к бою!
Зеленая волна накатилась на эрийский строй, намереваясь в один присест смести с дороги своих противников. Закованный в сталь строй на какое-то мгновение дрогнул, однако устоял и даже, более того, устремился в контратаку! В кровавом месиве смешались орочьи тела и стальные ряды имперцев. Повсюду слышались лязг железа, стоны, крики боли и отчаяния, хруст переламываемых тел.
Центр имперского полка дрогнул и еще больше подался назад. И орки устремились в эту, казавшуюся им спасительной и победной, брешь.
Тир и его друзья сражались в первой линии. Их периодически сменяли более свежие ряды имперцев, однако фириец и его спутники раз за разом рвались вперед, словно там, в самой гуще схватки, было их спасение. Тир видел, как коннаские воины (Коннаские воины — воины Коннахта), изображая отступление, отчаянно отбивались от наседающих на них зеленокожих воинов. И он скомандовал то, что показалось ему единственно правильным на тот момент:
— Правый фланг! Назад!.. Левый! Во фланг противнику!
Его меч в очередной раз погрузился в мягкую, не защищенную доспехами плоть. Его рука на миг ослабла, силы покинули его, — на орках был явно какой-то шаманский наговор. Однако длилось это всего несколько неуловимых мгновений, и Тир в последний момент успел уклониться от нацеленного прямо в лицо трезубца. Орк был быстр, однако появившийся словно из ниоткуда гном был быстрее. Его секира прочертила в воздухе едва различимую простым глазом серую полосу, и зеленокожий воин рухнул как подкошенный, во все стороны фонтанируя ярко-красной, такой непривычной для простых смертных, кровью.
Ярость, казалось, окончательно захлестнула гнома. Он был повсюду. Его секира не знала промаха. И наверное, другой уже давно бы выдохся, но только не гном! Сконди бился так, словно это был последний бой в его жизни!..
А тем временем граф Остерил и барон Ильтиу перестали отступать и перешли в контратаку. В это же время эрийцы ударили с боков. Орки оказались в ловушке, однако никто из них и не думал отступать. Зеленокожие словно не понимали, что неприятель загнал их в ловушку. Они продолжали наступать, большей частью напирая на центр.
Казалось, еще немного, и имперцы полностью истребят своих противников! Однако что-то пошло не так. Тир лишь видел, как зеленокожие воины устремились влево. Там как будто бы рухнул строй. А спустя еще мгновение тысячник понял — узел Гровера дрогнул, и орки, приняв единственно правильное решение, ринулись в образовавшийся провал.
— Тир! Бери три сотни и поддержи Гровера! — Крик оказавшейся рядом Рамалии не мог перекрыть рев, стоны и крики сражающихся. Красивое, тонкое лицо было сплошь залито чужой кровью, правую щеку пересекал короткий тонкий разрез, волосы слиплись от пота... Она говорила что-то еще, но фириец уже все понял.
— Перинен! Озд! Обходите полк с тыла и поддержите Гровера! — махнул вправо Тир. И оба сотника тотчас же бросились исполнять приказ; их место заняли другие, те, кто еще не достаточно окропил своей кровью землю.
Тир оглянулся в поисках Ле Гуина, назначенного сотником перед самым сражением. Тот сражался неподалеку, и фирийцу не составило труда докричаться до него:
— Ле Гуин! — Озерник повернулся. — Проходим через орков! Прямо по центру! Я сам поведу!..
Озерник кивнул, мол, приказ понял, после чего махнул рукой и что-то прокричал своим воинам. Те, повинуясь командиру, устремились за Тиром. Прямо сквозь орочий строй.