Однако все эти открытия я сделала позже, когда угодила в женскую тюрьму. Ого, я сумела верно выговорить это сочетание букв, которое означает всего лишь заурядный зиндан! Лишний раз мне предстояло убедиться в том, насколько правы книги страны Вед, — ничто не происходит случайно, и всякое мелкое изменение в природе неизбежно тащит за собой цепь вселенских изменений. Мне предстояло побывать в зиндане, чтобы снова обрести счастье…
Да, мы нашли четвертую твердь, мы должны были гордиться. Я оглянулась вниз, на моих спутников, но почему-то не ощутила гордости. Могучий центавр Поликрит вздрагивал от сырости, с трудом умещаясь на наклонной опоре моста. Хитрый перевертыш Кой-Кой притих, притворившись куском гранита, но до конца слиться с камнем не сумел. Мой супруг Зоран дышал с хрипами, его глаза закатились, а от тела шел ощутимый жар. Мой любимый мужчина, светлый и опасный воин Рахмани, держал голову моего мужа на коленях и чуткими пальцами пытался облегчить боль. Проклятый уршад медленно, но верно убивал Зорана. У меня в распоряжении имелось не больше суток, после чего мне предстояло самой прикончить мужа, чтобы последыши не вырвались наружу. Ужасные предсказания сбывались, спасти нас могли только грозные повелители этого мира…
Водомер Снорри никак не мог сложить свои бесконечные голенастые ноги. Похоже, он забыл, как возвращается человеческий облик. Впрочем, и в человеческом теле он походил на жалкого тощего уродца. Нюхач Кеа в своей корзине тоже выглядела неважно. Ее ярко-желтая кожа приобрела зеленоватый оттенок, а вытянутый нос почернел. Однако у нее хватило сил приветственно помахать мне вслед. Все они, мои невольные спутники и друзья, верили в меня.
Пока еще верили.
Мост еле заметно гудел и вибрировал. Я перебросила тело через перила и присела на корточки. Над ржавыми крышами гуляли разноцветные лучи, они упирались в тучи и превращались в чудовищные фигуры, лиловые, оранжевые и зеленые. Вдоль перил, через равные промежутки, кто-то привязал праздничные полотнища. Одни воспевали гордого императора Мегафона, другие призывали к чему-то, но к чему — я так и не поняла.
Под мостом проплыла фелюга, направляемая лишь силой заклятий. «Владимирский централ, ветер северный…» — с надрывом распевал густой красивый голос. Навстречу фелюге без парусов, подпрыгивая на пенных кочках, пронеслась другая ладья, раскрашенная под зубастую рыбу. На ней почти раздетые люди, мужчины и женщины, звенели стеклом, поднимали бокалы и смеялись. «Младший лейтенант стоит в сторонке, бирюзовый взгляд, как у ребенка…» — неслось над водой. Я так и не разглядела певицу, обладавшую самой сильной глоткой, какую я встречала.
Мимо меня по набережной, по узкой дорожке для пеших гуляк, проходили обнявшиеся пары. Они держались за руки, целовались между собой, и не только мужчины с женщинами, но иногда женщины с женщинами, и дважды я заметила обнявшихся мужчин. Но не это поразило меня больше всего. Никто не носил оружия, даже короткой спаты или кинжала, никто не носил за плечом арбалет или мушкетон, никто не звенел кольчугой. Мужчины даже не надевали кожаные штаны для верховой езды, а девушки вообще щеголяли в возмутительных открытых платьях. Таких бесовских нарядов на Зеленой улыбке не позволяют себе даже щеголихи на балах у бургомистров. А на Хибре, где женщины носят чадру, за голые плечи закидали бы камнями.
Итак, они беспечно разгуливали без оружия, в самый тревожный ночной час, в час, когда легче всего совершить злодеяние! Некоторые окидывали меня восхищенными взорами, некоторые показывали большой палец или свистели, а потом подбежали три юных витязя и стали что-то выкрикивать. От них сильно пахло дурным вином, это не понравилось детенышу аспида. Он высунул голову из воротника, раздул капюшон и смешно зашипел.
Почему-то засмеялась только я. Меня немного удивило, что грозные колдуны испугались безобидного пока змееныша. Ведь совершенно очевидно, что аспид, не нарастивший роговую корону, еще не умеет убивать. Он, конечно, вполне способен откусить палец, ухо или вырвать глаз, но это не повод удирать с такими воплями, побросав свои сумы и бутылки с брагой… Скорее всего, это были дворовые рабы, отпущенные на время какого-то фестиваля. Я сказала себе: хорошо, что не угостила их камчой, потом пришлось бы разбираться с хозяином!
…Мой отчаянный супруг, высокий дом Зоран Ивачич, лежал подле воды, на мокром камне. Его изнутри глодал уршад, но я еще надеялась его спасти. Точнее — я надеялась на мудрых врачевателей с четвертой тверди. На Зеленой улыбке Зорана не убили бы немедленно. Там ведь обожают науку! Скорее всего, моего несчастного супруга уложили бы в запертую железную карету и отвезли в подвалы ближайшей императорской крепости. Ученые не стали бы его лечить, они с интересом изучали бы его медленную смерть, а затем — с таким же интересом изучали бы последышей. Хотя это бесполезно.
Уршадов никто не может изучать.
На Хибре Зорана Ивачича зарубили бы спешно и без лишней романтики. Хотя Хибр — родная твердь дома Ивачичей. Но власть султаната простирается от северных ледовых шапок до ущелий Джайпурова хребта, почти на всю разумную долю планеты, и одно из главных уложений Кижмы — немедленно уничтожать всю нечисть.
Пожалуй, это единственная причина, по которой султаны и шейхи Хибра терпят нас, травниц с Великой степи. Мы лучше всех умеем находить скрытые сахарные головы, еще до того, как они выпустят яд. Но своего гордого супруга я убивать не хотела. Несмотря на то, что сбылись все предсказания…
Я мечтала вдохнуть воздух родины. Но родина, которая вечно напоминала о себе гулом Шелкового пути, ароматами сандала и манго, цветением лотоса и пением сотен богов… она впервые исчезла. Совсем исчезла. Мы провалились на четвертую твердь, и хищный Янтарный канал отрезал нас от родного дома. Волшебный Камень пути, посланный божественным Мегафоном, умер у меня в ладони. Янтарный канал на дне реки захлопнулся. Мы рвали сухожилия, чтобы попасть сюда, и вот чем все закончилось…
Мои друзья с нетерпением ждали меня под мостом. Я глядела на них сверху, из жерла круглой ржавой лестницы. Сверху они были похожи на сбившихся в кучку испуганных зверьков, спасающихся на клочке суши от урагана. Только под их ногами находилась не теплая земля, а влажный промерзший камень. Чудовищный мост низко постанывал. Почти как сказочный морской змей, он резал мощными лапами суровые воды северной реки.
— Мы не можем прятаться вечно, — объявила я. — Невзирая на ночь, следует искать лучших врачевателей и резиденцию правителя. Когда люди слышат про уршада, становится неважно, день сейчас или ночь. Но Поликриту не взобраться по лестнице…
— Реку я легко переплыву, — отмахнулся центавр. — Но не хотелось бы макать в грязную воду твоего раненого мужа.
Словно в ответ на благородные слова Зоран застонал.
— Нам лучше разделить усилия, — предложил Рахмани. — На правом берегу я вижу много лодок. Я пойду со Снорри, мы наймем самую надежную и переправим гиппарха вместе с Зораном на берег. Кажется, этот город изрыт искусственными каналами. Если нам повезет, лодочник отвезет нас прямо к лекарю.
— А мне что ты предлагаешь? — У меня мигом проснулись все подозрения.