– Не зря, ты действительно очень сильная, очень храбрая, очень умная. А я идиот.
– Не говори так. Просто… – она прижалась мокрой щекой к моей майке, – ладно. Провались оно всё. Ты садись за стол, я сейчас.
Тут раздался звонок в дверь.
– Кого там ещё принесло? – рявкнул я, но звонящий, скорее всего, меня не услышал.
– Иди, открой, Витя, – попросила Лика, – только придержи их немного. Дай я умоюсь.
Она побежала в ванную, а я пошёл открывать дверь, бормоча разные угрозы гостю.
За дверью оказалась Аглая, одетая не по-осеннему тепло – в красивую белую дублёнку.
– Привет, – кокетливо сказала она, – Лика дома?
– Угу. Лика! – крикнул я из прихожей. – Это Аглая, – и снова гостье: – Давай я за тобой поухаживаю.
Помог ей снять дубленку, повесил на вешалку. Спросил, как дела у папы. Это ведь он ей дублёнку подарил. А Лике, гад такой, шубу – за помощь в спасении дочки. И главное, точно такую же, какую я ей уже выбрал. Ну ничего, я всё равно сестре подарок сделал – кольцо красивое с рубином и кулон жемчужный на цепочке.
Аглая же на мой вопрос об отце небрежно махнула рукой:
– Нормально.
Улыбнулась, сверкнула глазами, когда я помог снять дублёнку.
«А она выросла», – подумал я.
– Лика где? – спросила она.
– Я тут, – донёсся из кухни голос.
Мы вдвоём зашли в комнату. Лика сидела за столом и задумчиво ела пирожное. На лице ни следа произошедшего. Взгляд весёлый, довольный, чуть-чуть ироничный и слегка покровительственный.
– Привет, Аглая, садись. Сладкое будешь? – спросила она.
– Не-не-не, я этого дома объелась, – ответила девушка, садясь на стул, к ней сразу запрыгнул Баська, – у меня хорошие новости.
Я сел рядом. Аглая улыбнулась, положила руки на колени. На ней были тонкие чёрные брючки и красивая белая рубашка с приподнятыми плечами. Деловой стиль. К чему бы?
– У меня хорошая новость, – повторила Аглая, – мы с папой нашли помещение.
– Какое помещение? – не поняла Лика.
– Как, ну для постановки оперы. Мы даже договорились, чтобы туда ток провели.
– Аглая, не надо нам никакого другого помещения. Зачем? Оно у нас есть.
– Лика, ну там же…
– Я помню, что там было. Именно поэтому! Из принципа! – Лика грохнула своим кулачком об стол, точь-в-точь как делал отец, только кулак у него был раза в три побольше. – Я буду петь только в «Спирали». Там, и только там! Не надо нам никакого другого помещения!
– А что остальная труппа скажет? Зрители? Представляешь, как они будут там себя чувствовать?! – спросила Аглая, тоже разозлившись.
– Да плевать мне на людей, пусть тогда идут на другой спектакль!
– А может, послушаешь, что скажут наши ребята, а не только себя.
– Если кто-то струсил, пусть и напишет это у себя на лбу.
– Дамы, дамы, – примирительно сказал я, и обе девушки посмотрели на меня. Каждая искала поддержки и одобрения. – Дамы, – повторил я, поднимая ладони и успокаивая спорщиц, – может, не стоит делать таких поспешных выводов? Лика, конечно, актерам вот так взять и переехать – непросто, а может, и неправильно. Но вдруг помещение, которое нашла Аглая, окажется не хуже, а даже лучше? Ты хотя бы посмотри сначала.
– Отлично, прямо сейчас и посмотрю, – встрепенулась Лика.
– Ага. Давай прямо сейчас и посмотрим, – подхватила Аглая.
Девушки встали из-за стола, сестра на ходу ткнула меня кулаком. Я понял, что мне не отвертеться, вздохнул и тоже пошёл одеваться.
* * *
– Мне помещение не нравится, – уверенно заявила Лика.
Мы втроём в вечерних сумерках стояли перед старым одноэтажным сооружением на южной окраине Города. Это был длинный склад с покатой крышей и обшарпанными стенами. Бывшая овощная база, бывший склад артиллерийского завода № 1, он имел древнюю историю, которая отпечаталась на стенах и снаружи, и внутри.
– И акустика там дерьмовая, – уверенно заявила Лика.
– Ну не знаю, наши ребята приходили. Гоше и Кате понравилось. Тем более тут зал больше, чем в «Спирали», – возразила Аглая.
– Вот пусть Гоша и Катя здесь и поют. Что сказал наш звуковик?
– Ты же знаешь, он еще в больнице.
– Вот, когда он выйдет, тогда придёт и скажет, что акустика здесь дерьмо.
Я слушал остывающую перепалку – на улице похолодало, и одновременно «держал» окрестности по привычке. Вдруг на другой стороне улицы мне на глаза попалась одинокая тщедушная фигура человека в бежевой куртке. На шее у него висел красивый небольшой кулон – два камня, синий и красный, соединённые вместе.
– Девушки, я отойду, тут недалеко. Ладно?
Девушки особого внимания мне не уделили.
– Привет, Гаврик, – сказал я одинокому магу, переминавшемуся с ноги на ногу. – Трудно было меня найти?
– Да нет. Борисова уже давно искала свободное помещение для оперы, а я тебе как раз позвонил. Ты не отвечаешь. В общем, дальше дело техники.
– Разговор есть?
– Да.
– Проблемы? – подошла обеспокоенная Лика, у нее за спиной маячила Аглая, интересно ведь.
– Ну что вы, что вы, – вежливо ответил Гаврик и грустно улыбнулся, впрочем, у него все улыбки выходили грустными.
– Лика, мы тогда отойдём недалеко, пообщаемся, я рядом маленькую кафешку знаю. А вы тут пока сами поговорите. Через полчаса я подойду. Ладно?
– Ладно! – недовольно буркнула сестра и отвернулась.
А я повёл Гаврика за собой, сначала прямо, потом налево, и через два квартала оказались у занюханного пивняка.
Вошли, встали за столиком.
– Два пива и закусить чего-нибудь, – сказал я толстой официантке.
Народ в пивнушке старался на нас не смотреть, «стечкин», топорщащийся из расстегнутой куртки, отбивал всякое любопытство.
Официантка принесла две кружки пива и тарелку солёных сухариков. Я залпом выпил пиво, как всегда, вообще, редко пью больше одной кружки. Кинул в рот пару сухариков.
– Теперь говори, – обратился я к Гаврику.
Маг взял свою кружку, чуть-чуть отпил, сморщился, поставил обратно.
– Ты ведь знаешь, после недавних событий вся наша группа приобрела определенную известность и, соответственно, привлекла к себе внимание власть имущих.
– Это плохо?
– В некотором смысле да. Фигура, когда вдруг становится весомой на доске, всегда привлекает к себе ряд ударов.
– И кто же по нам будет бить?
– Бить по тебе будут другие, – маг усмехнулся, – а тобой будут играть. Ты знаешь: после подавления бунта в нашем городе возникли две крупные эээ… партии?