— Я тоже знала Костика много лет, и он тоже мне помогал и заботился. Лен, неужели ты до сих пор не поняла, что твой Владимир нас самым наглым образом кинул? Ну что ты стоишь, ресницами хлопаешь? Думаешь, связь прервалась? Ни хрена там ничего не прервалось! Все нормально функционирует, просто мобильный телефон тем хорош, что его можно отключить. Не узнал он тебя, говоришь? Как же! Эх, ты…
— Свет, ну а за что он меня так? Да и тебя тоже… Что я ему сделала? Я ведь никогда не вела себя вульгарно и не говорила ему о том, что мечтаю стать проституткой. Где я допустила промах, что он именно так обо мне подумал? Что, в конце концов, я сделала не так?
— Я тоже долго задавала себе этот вопрос после того, как от меня ушел муж. Где я допустила промах и что я сделала не так?.. Наверное, все дело в том, что мы женщины, а они мужчины. А Владимир твой обыкновенный торговец живым товаром. Правильно ты говорила, что он криминальным бизнесом занимается. Это и есть криминальный бизнес.
Видимо, Экраму надоело слушать нашу беседу. Он сурово сдвинул брови и гаркнул:
— Девушки, хватит разговаривать! Раздевайтесь и покажите этим почтенным господам на что вы способны. Сегодня вы отработаете без оплаты. Деньги вам начнут начислять с завтрашнего дня, потому что именно завтра вы выходите на работу и у вас начинается первый рабочий день. Сегодня вы проходите контроль на свое мастерство. Так сказать, проверка качества. Да, забыл сказать, что в критические дни вы можете брать выходные и отдыхать. Критические дни не оплачиваются. Правда, некоторые ваши предшественницы все же старались не терять в заработке. Они выходили на работу и занимались только анальным и оральным сексом. Если клиентов это устраивало, я был не против. Давайте раздевайтесь, а то эти почтенные господа устали ждать. Они всегда пробуют новеньких.
— Подождите, — мой голос дрожал, да и не только голос. — Подождите, пожалуйста. Понимаете, произошла ошибка. Когда мы сюда ехали, то думали, что будем заниматься совсем другим. У нас даже контракты есть. В них все сказано. Мы можем их вам показать. Там стоят наши подписи.
— Мне не нужны ваши контракты! — уже совсем раздраженно бросил Экрам.
— Но ведь мы их подписывали.
— Ваши контакты — это просто бумажки, они не имеют никакой юридической силы.
— Хорошо. Мы понимаем, что нас обманули, и хотели бы исправить положение. Мы также понимаем, что Владимир потратился на наши билеты. Мы готовы за все заплатить и даже за моральный ущерб, который мы вам доставили. Мы все оплатим с лихвой, обещаем. Понимаете, у меня в Москве есть хорошая, большая квартира в престижном доме. За такими квартирами просто охотятся покупатели. Я вас очень прошу, отправьте нас, пожалуйста, обратно на родину. Я, как приеду, сразу пойду в агентство недвижимости и обменяю эту квартиру на меньшую. Это делают довольно быстро, уж поверьте мне. Я получу деньги и тут же поеду к Владимиру и заплачу ему за ваш моральный ущерб. Я и за Ленку тоже заплачу. Сколько скажете, столько и заплачу. Поймите, у меня в Москве осталось двое маленьких детей, я была всегда добропорядочной женщиной, и даже если моим детям совсем будет нечего есть, пойду мыть полы, но никогда в жизни не опущусь до того, чтобы стать проституткой.
— Раздевайтесь. Мы не хотим ждать никаких денег. — Экрам был непреклонен.
— Хорошо. Если вы не хотите ждать пока я буду обменивать квартиру, вы получите деньги сразу. Отправляйте нас в Москву. Пусть там нас встречает Владимир. Сразу, прямо из аэропорта, мы заедем в одно место и возьмем необходимые деньги.
— А где ты деньги-то возьмешь? — спросила бледная Ленка.
— К Костику поедем. На колени встану и перед ним, и перед молодой женой. Не за себя просить буду, а за детей.
— Он не даст.
— Даст. Он не допустит, чтобы я у его дверей голосила и на коленях ползала.
— Девушки, хватит. Если вы сейчас не разденетесь, мне придется вас побить. Вы не уедете на родину, пока не отработаете свои положенные три месяца. Это мое последнее слово.
Мы с Ленкой беспомощно переглянулись, но переглядываться было бессмысленно. Турки скинули с себя одежду и… остались в чем мать родила.
— Якши… Якши… — забормотали они и стали подходить к нам.
Мы попятились к стене. В тот момент, когда ко мне вплотную приблизился один из негодяев, я завопила и врезала ему коленом в пах. В тот же момент Экрам ударил меня плеткой. Я закричала и провалилась в обморок… Когда очнулась, то, задыхаясь от боли, унижения и позора, молча терпела то, что проделывали со мной жирные турки. Сначала со мной. Затем с Ленкой… Потом опять со мной… А затем с нами двумя… Когда Ленка теряла сознание, они набрасывались на меня. Когда теряла сознание я, они набрасывались на только что очухавшуюся и открывшую глаза Ленку…
Сколько прошло времени, я не знаю. Я стонала от дикой боли. Наконец эти звери начали одеваться.
— Вы успешно прошли испытание, — похвалил нас Экрам и обменялся с турками дружескими рукопожатиями. — Молодцы. Вы доставили этим людям удовольствие. А теперь примите душ, который находится рядом с вашей комнатой, и ложитесь спать. Завтра у вас тяжелый рабочий день. Утром покажу комнаты, в которых вы будете и жить и работать. Отдыхайте.
Мы прикрылись разорванной одеждой и молча поплелись по длинному коридору. Болело буквально все. Ноги, грудь, спина, низ живота… Кое-как приняв душ, я плюхнулась на железную кровать и заревела.
На соседнюю кровать легла Ленка и заревела еще громче. Когда мы немного успокоились, Ленка поджала под себя грязную подушку и прошептала:
— Светочка, прости меня, пожалуйста.
— За что? — так же шепотом спросила я.
— За то, что все так вышло.
— Да ты-то тут при чем?
— Как это при чем? Я же тебя сюда притащила.
— Никто меня не тащил. Я сама сюда приехала. Господи, какая же я дура. Дура какая! Добропорядочная мать двоих детей… Ленка, я больше жить не хочу.
— Не говори ерунды. Нельзя из-за мужиков жизни лишаться. Ни один мужик этого не стоит. Ни один. Мы отсюда сбежим. Вот увидишь, сбежим и забудем все это, как страшный сон. Кто про это знает? Ты да я… Больше никто. Так вот никто и не узнает. Вычеркнем это из памяти, и все тут.
— Да разве можно такое вычеркнуть?
— Можно. В памяти нужно оставлять только хорошее, а все плохое нужно вычеркивать. Ты вычеркнешь Константина. Я вычеркну Владимира. Турцию тоже на хрен. Все будет нормально. Я тебе обещаю. Я дверь подергала. Нас закрыли. Но это только на первое время. До тех пор, пока они не поймут, что мы сбегать никуда не собираемся, и не потеряют бдительность. Не будут же нас пожизненно взаперти держать. При первой же возможности отсюда сиганем.
— Куда?
— Куда-нибудь.
— Пока нас трахали, кто-то порылся в наших сумках и вытащил паспорта. Тех денег, которые были у меня в лифчике, тоже нет.