В номере наведен порядок, особенно заметный в спальне: кровать застелена, оружейная пирамида тщательно разобрана, причем орудия убийства, кажется, протертые от пыли, аккуратно разложены на столе строго по ранжиру: "Калашников", "АГРАМ", "Макаров" в кобуре, нож…
Еще раз в душ, потом в холодильник за банкой полюбившегося здесь джина с тоником. После позвонил все же в столовую и попросил принести чего-нибудь мясного и без гарнира, дабы, когда на то будет необходимость, пища не тяжелила организм.
Вскоре принесли телятину в винном соусе. Он с удовольствием съел ее, после чего задремал прямо в кресле. Во сне же печальный Гоблин, зажавший рот и нос слабо дергающемуся Качаури, внимательно смотрел умирающему в глаза и объяснял сидящему напротив Николаю, что грань между жизнью и смертью, последний, так сказать, шаг в мир иной, есть таинство великое, сосредоточение мирового замысла и постичь его – вот наша задача.
Николай проснулся, сразу закурил, выпил еще пива и, ухмыляясь, думал: какой странный сон!
Часы на стене показывали половину шестого, Николай удивился. Как долго он спал! Часа два, не меньше. Впрочем, в этом не было ничего удивительного.
Странно то, что ему дали спать: ни Нина, ни сам Барон, ни кто бы то ни было из тех, кому надлежало следить за распорядком дня, не потревожили его.
По-настоящему задуматься над этим ему не дал Качаури. Он постучал в дверь, дождался, когда Николай откроет, и с холодной усмешкой в усах шумно вошел.
– Ну, герой, Брюс Ли вы наш, хорошо выспались? – громко спросил он, по-хозяйски оглядываясь и все замечая: небрежно брошенную одежду, опустошенную посуду из-под пива и джина, тарелки с остатками пищи, неуловимый холостяцкий дух, немедленно поселившийся в полуказенном номере. – Мы специально не тревожили, хотели дать выспаться.
– Откуда вы знаете, что я спал? – спросил Николай, что-то заподозрив, но Качаури уже громко смеялся.
– Дорогой! Посмотрите в зеркало и не будете задавать такие вопросы.
Положим, это не ответ. Сейчас, конечно, видно, что Николай спал, но откуда он мог об этом знать, не заходя?
– Ознакомьтесь с программой на сегодня, – сказал Качаури, вытащил из кармана сложенный буклет и протянул Николаю.
Это было что-то вроде театральной программки.
Глянцевая бумага, хорошая полиграфия, сочные краски. Название: "Программа суперпоединков". Он открыл первую страницу. Здесь были изображения пяти разнопородных собак, начиная с немецкой овчарки и кончая овчаркой кавказской. Среди них затесались один доберман и две лайки. Все собаки имели номера.
На другой странице разворота были изображены пять волков: три самца и две самки. Тоже под номерами, нанесенными прямо на шерсть. И хоть он уже догадался, все же спросил:
– Зачем номера?
– Как зачем? В них вся соль! Мы же серьезное предприятие, потому и пользуемся кое-каким успехом. Номер нужен, чтобы знать, на что ставить.
– Тотализатор?
– Точно. Люди приезжают с большими деньгами.
Вы и представить себе не можете, какие здесь собрались деньги!
– Вы имеете в виду людей? – ухмыльнулся Николай.
– Не все ли равно? – под усами вновь появилась усмешка. – Будто вы смотрите на меня иначе, чем на источник ста тысяч долларов, которые сегодня можете заработать.
– А если иначе?
– А если не поверю? Впрочем, разговор в принципе тупиковый. Ладно, поясняю дальше. Вы можете поставить любую сумму как на отдельное животное, так и на всю группу в целом. Я имею в виду собак или волков, без разницы.
– Да, гадюшник, – заметил Николай. – Впрочем, зрелище, конечно, хоть и похабное, но, наверное, заводное.
– Еще бы! Это же у всех у нас в крови. Я имею в виду бывших советских, а ныне эсэнговых граждан.
Нас уже приучили к крови, самое время теперь извлекать из этой крови прибыль.., и удовольствие.
– Назад в древность, – равнодушно произнес Николай.
– Назад к культуре античности. Конечно, нам не хватает размаха, но со временем это придет. Вон, НАТО устраивает мелкие войны, а когда это войдет в систему, можно будет подключать и тотализатор.
– Ну, ну, – сказал Николай и перевернул страницу.
Дикий кабан и медведь. Секач матерый, если судить по описанию: клыки по двадцать два сантиметра, вес двести семьдесят килограммов. Медведь примерно такого же веса и роста (от пяток до затылка) около двухсот двадцати сантиметров.
– Я бы на медведя поставил, – заметил Николай.
– А кто вам мешает? – оживился Качаури. – Деньги за поединок вам в любом случае выплатим, так что можете дерзать. У нас ведь расчет ведется в конце игр.
– Подумаю, – буркнул Николай и снова перевернул страницу.
– Можете опоздать. Медведь с кабаном скоро начнут. Будете ставить?
– Нет, – отказался Николай и стал листать дальше.
Там были еще медведь и тигр, а на последнем развороте – фотография двух однояйцевых близнецов.
Один с залысиной, другой с густой светлой шевелюрой.
– Это мы специально усилили сходство, – улыбнулся Качаури, уже успевший развалиться в кресле, но продолжавший зорко наблюдать за Николаем.
– Хорошо хоть плавки оставили, – буркнул Николай.
– Да уж. Сначала была мысль изобразить вас в чем мать родила, но потом решили, что не стоит. Незачем отвлекать публику, – он захохотал.
Николай поморщился и вдруг обратил внимание на дога рядом с лысым близнецом.
– А собака зачем?
– Чтобы уравнять шансы. Я же видел вас в деле, зачем же мне халтурный бой. Вы его сразу можете кончить, а мне будут нарекания от публики. У меня же публика не простая. Если им что не понравится, они не просто могут закрыть, но и посадить пожизненно за жестокое обращение с животными. Понимать надо, – с насмешливой злобой говорил Качаури.
– А мне, значит, отдуваться за успех вашего бизнеса? – заметил Николай, отлично зная, что все равно выйдет на арену.
Как это всегда бывает, когда сознание вдруг переключается на новую, более грозную, опасность, прежние страхи начинают казаться если не смешными, то незначительными. Теперь, когда он уже мысленно представил перед собой человека и этого пса, он точно так же мысленно примеривался к этому грозному тандему, как недавно к одному Коляну. И с тем же самым смутным беспокойством.
Вообще, волнение все сильнее и сильнее охватывало Николая по мере того, как близилось время боя.