Я до конца на балаган этот смотреть не стал, домой отправился. А ещё день спустя мурышовский пастух в лесу около Ямской избы «Москвича» четыреста девятого обнаружил. Внутри два голых трупа находились. В классической позе застыли. "Мужчина сверху" называется. Догадайся, кто? Правильно, Возницкие, брат с сестрой. Скончались от не вполне естественных причин, в то примерно время, когда мы с Колей-одноруким и шефом моим подлый удар судьбы самогоном заливали. У обоих кровоизлияние в мозг. Экспертиза по количеству извергнутой семенной жидкости определила, что перед смертью они произвели коитус минимум полтора десятка раз подряд. Минимум! Пятнадцать!!! Такие фантастические результаты были обусловлены действием наркотика, возбуждающего половую сферу, запрещённого к распространению в России препарата «FL». Если не знаешь, это что-то вроде помеси шпанской мушки с Виагрой, экстези и эфедрином. Чудовищная вещица! Трахались они это, трахались — да и затрахались… Неслабая смерть, да? — он вопросительно посмотрел на меня.
Я пожал плечами:
— Может, и неслабая, но всё-таки не по мне.
— Об участии в «киносъемке» мальчика Константина сведений у меня не имелось. Как имя честолюбивого капитана, выжил ли он, не ведаю. Кто таков "дядя Тёма", чья роль в повести до конца не ясна, тоже не соображу. И вообще, Капрал, — поспешно проговорил Матрос, оборачиваясь на звук открываемой двери, — всё, что я тебе тут порассказал — бред пьяного мента. Неумного пьяного мента, отвались его язык…
— Спокойствие, Эжен, — сказал я, наливая ему и себе "смородиновки". — Только спокойствие! Твоя информация растворилась в космическом вакууме. Её попросту не было. Всё, что я знаю о "Серебрянском инциденте" — результат прочтения рукописи, единственно, клянусь! С тобой же мы просто бухали. Встретились старые друзья, поболтали о дойчевских мотоциклах, школьных чудесных годах, попили домашнего винца. Правда, Светланка? А где Вася-василёк?
— У родителей оставила, — сказала она, забираясь мужу на колени. — Плесните-ка и мне чуток, господа пьянчужки. Что-то я продрогла…
Часу в одиннадцатом вечера, оставив за спиной уютное кресло, допитую до подонков четверть из-под «смородиновки» и становящиеся всё более углубленными поцелуи супругов Коноваловых, я вывалился на улицу. Вослед мне неслись вздохи, всхлипы и возбужденные выкрики, издаваемые противными голосами. Матрос — большой знаток и ценитель японских мультиков Манга. Особенно их эротической разновидности, называемой Хёнтай. Хорошо захмелев, он предложил мне оценить новый шедевр, только что пополнивший его обширнейшую коллекцию видео.
Сдуру — спьяну я согласился.
Детализм и откровенность юго-восточной анимации подействовали на меня, что называется, неоднозначно. Неловкость перед присутствующей дамой смешалась с любопытством, а отвращение с какой-то взвинченностью. Я издавал нервические смешки и с переменным успехом пытался гордо подняться над ситуацией. Чувство неловкости, однако ж, не проходило — как на гордой высоте, так и пониже.
И это, учитывая количество употребленной "смородиновки"!
Словом, я бы предпочел, чтобы Женька был приверженцем эротики не столь экзотической, а обыкновенной, людской.
А тут ещё Светланка. Её охватила какая-то лучистая, предвкушающая возбуждённость, она с лёгкой хрипотцой хохотала, всё теснее прижимаясь к мужу. Подобный переход от почти святой целомудренности матери и домохозяйки к ипостаси бесшабашной и любострастной особы был для неё, в большинстве случаев, обычен. Во мне же, видимо, ещё не затухли кое-какие искры былого чувства. К тому же алкоголь… В общем, на сердце у меня стало горьковато.
Не желая даже думать, на какие любовные подвиги они стали способны, я откланялся. Меня не удерживали.
Появиться на строгие родительские очи в таком милом состоянии, благоухая перегаром, я не осмелился и решил побродить по посёлку, надеясь проветриться. К тому же мне пришла в голову замечательная идея поискать дома, перед которыми росли бы старые ивы. Как я помнил, загадочный дядя Тёма из «Фуэте» останавливал мотоцикл подле толстенной ивы, чтобы забрать мотыги. К огромному сожалению, сам мотоцикл не может ни на кого указать конкретно. «Ижи» с колясками, набитыми различным железом (ящик с запчастями из повести), стоят в каждом третьем дворе. В остальных стоят «Уралы» или "Явы".
Так, значит, ива…
Надежд на успех у меня было маловато. Я, хоть и блудный, но всё-таки коренной петуховец, твёрдо знаю лишь о двух таких деревьях. Да, точно о двух.
Первый дом, возле которого растёт ива почтенного возраста, известен как «Трефиловский». Это двухэтажный кирпичный особнячок, до Октябрьской революции служивший пристанищем последнему, обнищавшему отпрыску заводчиков Трефиловых. Разорённый вконец, он ушёл на Первую Германскую едва ли не солдатом, да так и сгинул. Потом в его доме чего только не перебывало… В пору моего отрочества Трефиловский дом служил детской поликлиникой. Затем, недолго — чем-то вроде меблированных комнат для семейной пары молодых учителей. А последние лет восемь-десять там никто не живёт. Очень уж в нём зимой холодно, а отапливать его весь целиком — никаких дров не напасёшься.
Действие же повести, как выяснилось во время пьянки с Матросом, разворачивается в позапрошлом году, когда он пустовал.
В другом доме под плакучей ивою благополучно проживает семейство Капраловых. Моё.
Между прочим, как раз мотоцикл-то у нас имеется. И в аккурат «Иж». Правда, не зелёно-голубой, а густо-красный. И, бьюсь об заклад, запоминающийся. Я собственноручно заменил выхлопные трубы, колёсные диски, фару, руль и бензобак на более авантажные. Разрисовал его языками пламени, волчьими мордами, кое-какие детали хромировал. Блеск! Особенно с отъятой коляской. Автор повести, с его пристрастием к описанию мелочей, такое чудо точно бы отметил. Имеется у нас (опять же, как у доброй трети петуховцев) и огород под картошку в Серебряном.
Нету только дяди Тёмы с малолетним сыном, и никогда не бывало. Нет и китайского «Тетриса». Следовательно, подытожил я, себя мы категорически от-ме-та-ем!
Тогда что имеем в "сухом остатке"? Зелёную улицу для поисков. "Бороться и искать, найти и не сдаваться!" Кстати, кто это — Катаев или Жюль Верн? Не помню. Охо-хо, да я, оказывается, совсем пьяный…
Итак, с шаткой надеждой отыскать "то, чего в своем царстве не ведаю", как говорится в сказках, взялся я тралить посёлок. Путь мой пролегал вдоль основных улиц. На перекрёстках я останавливался и устремлял чуть замутненный «смородиновкой» взгляд в короткие отрезки проулков.
На моё счастье, рельеф Петуховки сглажен, а геометрия строга и напоминает прямоугольную решётку. Помогало и то, что в проулках сажать деревья перед домами почему-то не принято. Исключения редки и сделаны для сиреней да черёмух. Но сирень — кустарник, она не считается. "Погодите, а черёмуха-то — не куст ли?" — засомневался вдруг я, так же, как давеча в отношении писателей. Правда, с более продуктивным выводом, который заключался в том, что черёмуха — дерево. Дерево, любимое всеми без исключения моими земляками. Через любовь и поблажка.