— Сюда, пожалуйста, — склонилась голова, а рука указала путь.
Они взлетели вверх, потом вниз и снова вверх. Голубой транспортер нес Сергея куда-то в горизонтальном направлении. Потом он превратился в эскалатор, который шел вновь вниз, а потом вдруг вынес в куполообразный холл, выложенный светло-розовым полированным камнем.
Владимир Алексеевич — худощавый и аристократичный — ожидал Сергея в центре. Он внимательно разглядывал его, пока тот приближался.
— Здравствуйте, Николай, — сказал он и тут же объяснился: — Мне просто привычнее называть вас именно так. Вы настолько похожи… Но, если вы против…
— Как вам будет угодно, — равнодушно ответил Сергей. — Теперь мне все равно, раз дело, ради которого я прибыл сюда, почти закончено.
— Даже так? Присядьте, пожалуйста.
Они сели. Сергея раздирало внутреннее противоречие— что-то среднее между нерешительностью и одновременно желанием сделать так, чтобы все окончилось как можно быстрее и само собой, без его личного участия.
Это было невозможно, что Сергея слегка раздражало.
— Вы сказали, что хотите покинуть нас… — начал разговор Кравцов.
— Я этого не говорил, а впрочем… посмотрим. Я просто думаю, что теперь, когда умер Мираб Мамедов, осталось наказать двух-трех человек, не более. Тогда, возможно…
— Это хорошо, — сказал Премьер и рассеянно спросил: — Мамедова убили вы?
— Да, но он на меня напал первым.
— Как же?.. Мамедов был сильным противником. Очень сильным, — добавил он.
— Я ему отрезал голову, — пояснил Сергей. Премьер-министр вдруг явно забеспокоился:
— Он вам что-нибудь рассказал? Знаете, эти уверенные в себе люди… Он мог, перед тем как захотеть убить вас, что-то рассказать…
— Все рассказал. Зачем ему было скрывать? — сказал Сергей, размышляя о другом.
Кравцов стал что-то говорить, но до Волкова доходили только отдельные слова: «петля во времени», «долгоживущий», «высшая справедливость». Желание закончить все быстрее, которое охватило его, когда он входил сюда, сменилось неожиданной апатией, и он вяло, будто сквозь сгущающийся туман, рассматривал свои руки, лежащие на коленях. Кравцов замолчал, поглядел на него исподлобья, встал и, повернувшись спиной, отошел, словно желая дать время прийти в себя и на что-то решиться. Сергей стал говорить:
— Мое дело здесь практически завершилось.
— Вам никто не поверит, — вдруг перебил Кравцов, так и не повернувшись.
— Это уже не важно. Главное, я сам все узнал. Раньше я всю вину возлагал на Мираба, пока… не увидел его в деле: увлеченный безумец. Имперское хозяйство ему было не по зубам — слишком увлекающаяся натура, хотя и с манией величия. Он не хотел сразу рисковать, поэтому поймал вас. Он разгадал вашу зависть к Ивану Силантьевичу и сыграл на этом. Он думал, что вы будете его марионеткой, а вы сами стали все прибирать к рукам. Мамедов до поры до времени не возражал. Это его даже стало устраивать. Но Вселенский Маг не смог предвидеть, что такому человеку, как вы, он сможет стать помехой. Я представляю, как вы обрадовались, когда я явился наводить порядок. Конечно, наивный провинциал, каторжник, на которого к тому же все можно потом списать. Вы решили убрать всех рано или поздно. Вы знаете, что лучший свидетель — мертвый свидетель. За мертвого можно сказать многое самому. Наверное, вы в шахматы любите играть — а люди вам представляются фигурками, которых вы время от времени убираете с доски. Могу поспорить, что и Николая подставили вы, что идея была ваша. Вовремя узнали, что ваша племянница Марина Вронская, в которую был влюблен Николай, попала под влияние Мамедова в этой его секте, и заставили ее выкрасть бластер. Потом Николай решил, что это она и участвовала в убийстве. На суде он молчал, спасая ее… и в итоге передал власть в Империи вам, Владимир Алексеевич.
— Улики были против него…-хрипло возразил Премьер.
— Не смешите. Кому-кому, но вам ничего не стоило все организовать. И уж, конечно, убивали не вы сами. Мираб подорвал охрану на мине, а стрелял в Премьер-министра лейтенант Стражников. Поэтому этот дурак настолько и обнаглел. Думал, его вечно будут покрывать!
— Да, редкостный мерзавец! — согласился Кравцов.
Сергей вытащил сигарету и закурил. Все было ясно.
Премьер-министр щелкнул пальцем, и снизу выпрыгнул столик с высоким бокалом. Волкову он ничего не предложил. А тот и не хотел. Кравцов выпил половину содержимого, а остальное поставил на замерший столик. Потом вновь схватил бокал и торопливо допил.
— Когда я тут появился, — продолжал Сергей, — вы еще не знали, что я Сергей Волков, а не Николай Орлов. Его вы почему-то ни во что не ставили. Наверное, потому, что он был способен ради женщины отказаться от Империи. Этого вы не могли понять. А тут еще ваша племянница Марина Вронская, бросившая Николая ради этого жирного кабана Мираба. Николай был морально уничтожен и просто не захотел доказывать свою невиновность. Это вы хорошо продумали.
— Было нетрудно. У каждого свои слабости. У него слабостью была Марина.
— И тогда вы решили просто убрать его. Предварительно свалив на Николая все преступления. Вплоть до убийства отца. Однако вы не Бог и даже не Сатана. Мое появление вы предвидеть не могли. Но из всех вы один поняли, что меня надо срочно убрать. Вы не просто Премьер-министр, вы еще и кукольник, который тайно управляет всеми из-за кулис, из тени. Намекнули Мирабу о том, что я могу быть опасен, но тот не поверил. Так, на всякий случай, попробовал меня убрать в своих «Садах», и все. Тогда вы стали поощрять майора Михайлова из Управления по борьбе с особо опасными преступлениями проявлять, будем говорить, личную активность в борьбе со мной. Знали, что у него есть личные счеты с убийцей Премьера Орлова и его телохранителей. А еще планировали отправить меня в паломничество во дворец Бога-Императора, но не получилось, потому что в этом году паломники уже были отправлены.
Неожиданно Кравцов вытащил сигарету из кармана и тоже закурил. Они курили и молча смотрели друг на друга. Но Премьер в эти минуты вряд ли что-нибудь видел. Наконец он встал и прошелся перед креслом Сергея. Управляющий Империей о чем-то напряженно думал, время от времени бросая взгляд в сторону посетителя. Что сыграло для Кравцова решающую роль — выпитый ли им бокал, выкуренная сигарета, собранная ли в кулак воля, Сергей не знал. Но ему показалось, что страх Премьера, если он и был раньше, сейчас стал проходить. Это Волкову не понравилось, однако деваться Кравцову все равно было некуда. Тот чувствовал это, несмотря на охрану и прочие технические чудеса правительственной безопасности.
— Когда меня вызвал к себе Мираб Мамедов, — рассказывал Сергей, — тут уж вы обрадовались. Знали, что, либо он меня убьет, либо я его прикончу. Вас устраивал любой случай…
Продолжая говорить, Сергей уже падал из кресла, на ходу бросая взгляд назад. В спинке кресла возникла яркая точка, кресло взорвалось, и клочки вспыхнули. У стены, ярко освещенный огнем, возник силуэт с бластером… И в этот силуэт Сергей, сильно выгнув кисть, чтобы не задеть ладонь, выстрелил веерными ножами. У двери, пронзенный в голову и грудь, остался стоять пришпиленный к стене лезвиями лейтенант Стражников.