– Я подожду, – пообещал Адони.
Спиро снова повернулся к Максу.
– Нет, мотор был в полном порядке. Слушайте дальше. Мотор, значит, замолчал, а потом мистер Мэннинг окликнул меня. Я высунул голову в дверь и закричал, что сейчас посмотрю, в чем дело – моторный люк, сами знаете, находится под лесенкой к каюте. Но он сказал: «Не думаю, Спиро, что дело в самом моторе. Скорее всего, что-то намоталось на винт и остановило его. Ты не взглянешь?» Я пошел на корму. Он стоял там же, у румпеля, и сказал: «Осторожней, мальчик, яхту здорово качает. Давай я тебе посвечу». Я протянул ему фонарик и нагнулся проверить, не намоталось ли что-нибудь на винт. Палубу качало, поручень был мокрый, но я крепко держался. Со мной ничего бы не случилось.
Юноша замолк и заворочался на постели – похоже, его сильно донимала боль в сломанной ноге. Адони соскользнул на пол, подошел к ящику, на котором стояла бутылка и два пустых стакана, налил в один из них немного вина – оно напоминало с виду тот темный сладкий напиток, который в Греции называют demetrica, – и сунул его другу, а потом вопросительно покосился на Макса. Тот покачал головой. Адони поставил бутылку на место и вернулся на кровать, с кошачьей грацией приспособившись к новому положению больного.
– Все произошло очень быстро. Яхта резко качнулась, как будто мистер Мэннинг слишком быстро развернул ее против ветра. Меня швырнуло на перила, но я не выпал, потому что хорошо держался. И тут что-то вдруг ударяет меня сзади по голове. Я не оглушен, но, кажется, пытаюсь повернуться и поднять руку, а тут яхту снова подбрасывает, и не успеваю я понять, что происходит, как уже лечу в воду. Хочу ухватиться за поручень, а тот выскальзывает. Что-то бьет меня по руке, вот сюда, и я падаю. Тут же оказываюсь в воде. Выныриваю. Яхта еще близко, и я вижу на корме мистера Мэннинга, который высматривает меня во мгле. Тогда я закричал – не громко, сами понимаете, потому что наглотался воды, замерз и ловил ртом воздух. Но он должен был услышать меня.
Спиро метнул на Макса очередной взгляд – неожиданно живой и пламенный, полный неприкрытой ненависти.
– А если и не слышал, то все равно увидел. Он включил фонарик и высветил меня в воде.
– Да? – произнес Макс.
Голос его был лишен какого бы то ни было выражения, но мне показалось, будто в подвале повеяло холодом. Адони тоже это почувствовал. Глаза его молниеносно скользнули по Максу и снова вернулись к Спиро.
– Я не боялся, сами понимаете, – продолжил Спиро, – во всяком случае, мистера Мэннинга. До меня еще не дошло, что это он меня ударил. Я думал, все вышло случайно. Нет, я не боялся. Я хороший пловец, и, хотя мотор не работал, яхту несло волнами прямо ко мне. Я снова закричал и поплыл туда. Я видел, что он сжимает в руке ручку от мотора, но еще не понимал зачем. А потом, когда я подплыл поближе, он наклонился и снова ударил меня. Но яхту качало, ему надо было держаться за поручень, и он не мог как следует посветить себе. Удар меня задел, но теперь я успел заметить и увернуться, так что он пришелся не по голове, а по руке. Должно быть, мистер Мэннинг почувствовал, что попал, но не видел куда, потому что фонарик погас, а меня подхватила и унесла большая волна. Сами понимаете, на этот раз я не сопротивлялся. Свет снова зажегся, но я не издал ни звука и позволил волне нести меня дальше в темноту. Потом я услышал, как завелся мотор. – Юноша осушил стакан и посмотрел на Макса. – Мистер Мэннинг некоторое время продолжал поиски, но течение быстро уносило меня, а волны прятали. А еще через некоторое время он уплыл на яхте и оставил меня там, в море.
Наступила тишина. Никто не двигался. Что до меня, то я все еще чувствовала себя словно во сне. Казалось, в пещере стало темнее, в ней слышался шум моря, рокот удаляющейся яхты, плеск бесконечных волн, катящихся вдаль под порывами ночного ветра.
– Но святой Спиридион был с тобой, – заметил Адони, и глубокое человеческое удовлетворение в его голосе рассеяло сгустившиеся тени.
Пещера вновь стала теплой и уютной, залитой мягким светом английской викторианской лампы.
Спиро протянул пустой стакан Адони, поудобнее завернулся в одеяло и кивнул:
– Да, он был со мной. Хочешь услышать остальное, кирие Макс? Ты ведь уже знаешь.
– Я хочу, чтобы мисс Люси послушала. Давай, только покороче. Ты устал, и уже поздно.
Конец рассказа был совершенно классическим и предсказуемым. Ему придавали правдоподобия добрых полсотни других историй, от Одиссея до святого Павла.
Убийце не повезло, что в ту ночь ветер гнал сильное течение к албанскому берегу. Спиро был хорошим пловцом, а Ионическое море очень соленое, но даже при всем при этом ему вряд ли удалось бы выжить, не попади он в основную струю. Теперь же сила течения и отчаянные усилия Спиро помогли ему продержаться на плаву, пока перед самым рассветом течение не выкинуло его на берег.
К тому времени он был уже в полном изнеможении, вся энергия уходила лишь на то, чтобы держаться на воде, так что бедняге оставалось только отдаться на милость волн. Он даже не сознавал, что берег близко, но, когда очередной вал жестоко швырнул его на прибрежные скалы, Спиро хватило сил уцепиться за них и удерживаться против обратного потока раз, другой, третий, пока он не сумел выбраться из полосы прибоя и отползти чуть дальше по скользкой скале.
И тут удача покинула его. Должно быть, святой Спиридион, увидев, что его подопечный благополучно выбрался на берег, причем за пределами Корфу, резко оставил его. Спиро поскользнулся, упал на острый обломок скалы, подвернул под себя сломанную ногу и потерял сознание.
У него не осталось никаких воспоминаний о том, как его нашел старый пастух, спускавшийся с утеса за удравшей овцой. Когда Спиро очнулся, он лежал в кровати, грубой, зато сухой и теплой, в пастушеской хижине, и, похоже, пастух обладал какими-то примитивными познаниями в хирургии, потому что нога Спиро была вправлена и покоилась в лубке. Старуха протянула больному питье, от которого тот снова заснул, а когда проснулся во второй раз, боль стала гораздо меньше и он смог вспоминать и думать...
– Остальное вы знаете.
Он внезапно зевнул, душераздирающе, как зверек, и откинулся на подушку.
– Да, остальное мы знаем. – Макс, потягиваясь, поднялся на ноги. – Что ж, тебе надо поспать. Утром – господи, уже через три часа! – я собираюсь увезти тебя отсюда. Не спрашивай как, но уж как-нибудь сумею обвести мистера Мэннинга вокруг пальца. Хочу убедиться, что твоя нога вправлена как следует, и еще хочу, чтобы потом ты рассказал свою историю властям.
Юноша поднял глаза. Усталость и недоумение придали его лицу угрюмое, тяжелое выражение.
– Властям? Полиции? Ты хочешь сказать, что обвинишь кириос Мэннинга в том, что он пытался меня утопить? На основании лишь моих слов? Они тебя засмеют.
– Проблема не только в том, чтобы обвинить мистера Мэннинга в попытке выбросить тебя за борт. Что я хочу знать, так это – зачем? Тут что-то кроется, Спиро, и это надо расследовать. Придется тебе довериться мне. Потерпи еще минутку, я хочу, чтобы ты как следует подумал. Ты ведь, пока лежал в постели, наверняка и сам много размышлял обо всем этом. Как ты думаешь, почему он это сделал? У тебя есть хоть какие-нибудь предположения? Ты ведь не воображаешь, что он это просто со зла за то, что ты осматривал мотор без разрешения?