— Весьма впечатляющее появление наследного принца, — повернувшись к порогу, сказал Такаши и поднял бокал, как бы салютуя сыну. — Пришел похвалиться своей победой?
Теодора даже издали обдало волной нескрываемой ненависти, исходившей от фигуры Координатора. Не как в добрые старые времена, подумал принц, а вслух сказал:
— Это не только моя победа. Это победа всего Синдиката.
— Одержанная без меня.
— Одержанная без вас.
Такаши поставил бокал, сложил руки за спиной и не спеша прошелся по комнате. Корявые многочисленные тени от его фигуры ложились на ковер. В комнате тоже царил полумрак, только ярко поблескивали выкрашенные бронзовой краской рамы, в которых едва угадывались сюжеты живописных полотен. Теодор знал их все наизусть… Тени ложились на потолочные стропила и крышу, создавалось жуткое ощущение, будто какой-то великан разгуливает по залу. Наконец Координатор добрался до помоста, на котором стояло одно-единственное кресло. Подобие трона?.. Он устроился в нем, спросил:
— Значит, ты явился, чтобы заключить никому не нужного, скверного старика под стражу? Тебе недостаточно лакеев, которые день и ночь подглядывают за мной?..
— Я делал то, что требовали государственные интересы. Вы поручили мне заниматься военным строительством и поддержанием обороноспособности государства на должном уровне. Отражение вторжения Дэвиона являлось всего лишь частью этого ответственного поручения. Выполняя его, я не хотел нарушать покой вашей светлости.
— Ты полагаешь, что я слеп? Или совсем безмозглый идиот?.. — рявкнул Такаши. — Оставь свои куртуазные приемчики для широкой публики и для этих придворных подлиз. Я все еще являюсь Драконом, понятно тебе, дерзкий щенок?! Это мое государство. Не твое!
Теодор от гнева даже дар речи потерял. Если бы он сробел и оставил государство в руках этого выжившего из ума старикашки, Дэвион уже хозяйничал бы в Люсьене. Такаши не в состоянии понять, что представляет собой новая армия, которую создал Теодор. Если бы агенты Теодора не перехватывали приказы, исходящие из дворца Координатора, поражения не миновать. Его стратегия «стоять до последнего», «ни шагу назад» гибельна в своей основе, ведь, исходя из нее, Дэвион строил свои планы широкого проникновения ВСФС на территорию Синдиката. Чего стоил приказ, полученный командованием Диеронского военного округа, который рубил под корень все наработки, все конкретные планы организации маневренного отпора захватчикам.
Неужели так трудно понять или, по крайней мере, признать, что он, Теодор, действовал исходя исключительно из интересов Синдиката. Нельзя же быть настолько ослепленным собственной гордыней, чтобы не видеть подлинного положения вещей. Спустя мгновение Теодору стало стыдно за этот приступ гнева, за оскорбительное «старикашка», за покрасневшие от ярости щеки. Это было тем более неприятно, что он заметил, с каким удовлетворением смотрит на него отец.
— Я вижу, вы сами испытываете стыд за свое поведение, — заявил Такаши. — Это внушает надежду, что когда-нибудь вы сможете в полной мере ощутить тяжесть мантии Дракона. Игнорируя мои указания, вы упустили шанс взять Дэвиона за горло. Ваше отступление с Экзетера было слишком поспешным. Кое-кто может счесть это трусостью.
Он говорил и говорил… Теодор молча слушал отца. Такаши заявил, что испытывает стыд за то, как Теодор составил свой стратегический план. Особую боль ему доставило поведение сына во время боевых действий. Это уже становилось интересным. То, что рассказывал Координатор, — с цифрами, с фактами, с подробностями — подтверждало подозрение Теодора, что отец имеет в его штабе свои глаза и уши. И, судя по приводимым сведениям, их немало. Если во время войны такое положение еще могло быть терпимым, то теперь, после победы, это обстоятельство смертельно опасно. Такаши не успокоится — вон как его понесло: и это не так, и то… Теодор был уверен, что даже Констанция с ее О5К хуже информирована о том, что происходит в штабе Объединенного Воинства, чем отец. Все, что он выбалтывал, означало — Сабхаш Индрахар продолжает вести двойную игру. Он, вероятно, решил пройти по лезвию бритвы, балансируя между сыном и отцом. Но куда он движется? Какова конечная цель, в чем он видит будущее Дракона?
Теперь от общих стратегических вопросов Такаши перешел к конкретным фактам поведения сына как воина. Он определил его как трусость.
Вот даже как, изумился Теодор. Он даже не обиделся — точнее, не столько обиделся, сколько поразился одной очень удачной мысли, посетившей его в тот момент. Пусть отец болтает. В такой форме он становится ценным инструментом проведения в жизнь воли Теодора.
Прежние колебания насчет дальнейшей судьбы отца сразу испарились. Пусть он остается Координатором.
Видимость — не такая уж бесполезная вещь в умении править государством. Правда, навещать его следует почаще и обязательно накануне принятия каких-либо важных решений. Вроде как испрашивая его совет… То, что требуется Теодору, Такаши сам выложит.
Если по существу… За эти три года он так ничего и не понял. По крайней мере, начал пить — это уже неплохо. Такой откровенный цинизм, жестокость, с какой он назначил своему отцу участь негласного информатора, вызвали в душе принца глухую тоску. Но он не имел права поддаваться чувствам в таком важном деле. Из слов Такаши подспудно выпирала мысль — мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Это была реальная угроза, так как большая часть госаппарата, чиновничество на местах были горячими сторонниками Такаши, вернее — его курса на откровенное сохранение прежних ценностей. Узкоконсервативный взгляд на внутреннее положение государства чреват серьезной опасностью для Синдиката. Дэвион обязательно сделает выводы из своего поражения. Если он, не дай бог, получит точную картину противоречивого распределения власти, существующую в высшем руководстве Синдиката, он начнет бить в одну точку. Против Теодора, за возврат к власти Такаши…
Но все равно обидно… Он принялся наблюдать за тенями, бегающими вслед за вновь начавшим расхаживать по комнате Такаши. Вот одна упала на бутылку, затем на граненый графин — искрящееся сияние хрусталя на мгновение погасло. Такаши отправился дальше, но искорки на графине опять померкли. Теодор напрягся, вгляделся в полутьму Вроде уловил глазами некую тень, мелькнувшую в дальнем верхнем углу Или под крышей, на стропилах?.. Такаши между тем продолжал выговаривать сыну — вот как следовало поступить в этом случае, а в том вот так…
Принц уже не обращал на него никакого внимания. Он медленно потянулся к кобуре, нащупал ладонью знакомую, покрытую слоновой костью рукоять пистолета.
С той же неспешностью вытащил оружие, спустил его с предохранителя.
Такаши внезапно остановился. Глаза его сузились, он с презрением поглядел в сторону сына.
— Что дальше?
Он выпрямился, расправил плечи, даже как-то помолодел… Затем поднес бокал к губам.
Как только Теодор заметил, что убийца поднял оружие, он открыл огонь навскидку. Покушавшийся, сбитый с толку, неудачно обстрелял Координатора. Тот упал на спину и откатился по направлению к помосту, на котором стояло кресло. Осколки стекла, поразившие Координатора и упавшие на пол, напоминали льдинки, плавающие в темной, густой жидкости. Комната наполнилась ароматом дорогого вина. Теодор замер, наблюдая, как и темноты, сгустившейся под поддерживающими крышу стропилами, выплыла фигура, к его удивлению, еще более темная, гибкая, неясная, чем сгусток сумерек. Она спрыгнула на пол, спружинила при приземлении — так и осталась в полусогнутом положении, напоминая скорее паука, чем человека. Неожиданно фигура выпрямилась. Это была женщина. В полутьме скрадывались детали, создавалось разве что общее впечатление. Хорошо была различима рукоятка меча, торчащего из-за плеча. На лице маска. Видны были только глаза, черные, поблескивающие. Взгляд спокойный — ни тени удивления или испуга. На переносице татуировка, Теодор с трудом различил маленького котика, подобного тем изображениям, которые хранились у него в личном архиве.