«Теодор-сама освободил меня из-под твоей власти, — подумала Лейни. — И поэтому я буду следовать за ним до самой смерти».
— Ты встречалась с некоторыми из новых гайчин-ских наемников, которых пригласил на службу Чанд-расехар Курита, — произнес оябун. — Что ты о них думаешь?
Таким образом Сумияма напомнил женщине, что повсюду в ее окружении находятся его шпионы, и это Лейни не удивило.
— Они испытанные в боях воины, — ответила она. — Те, с которыми я беседовала, кажутся вполне компетентными. И все же они иностранцы.
Он кивнул, довольный тем, что у Лейни, когда она характеризовала компетентность Семнадцатого полка, вырвалась подобная фраза.
— Просто позор, что он привозит подобный мусор, — заявил Сумияма. — Словно вас и регулярных частей недостаточно, чтобы дать отпор любой возможной опасности! Да, этим он нанес нам пощечину, мое дитя.
— Возможно. Дядюшка Чэнди...
— Не называй его так! Он Курита. Лейни почтительно склонила голову.
— Да, оябун. — Ее глаза засияли багровым светом. — Возможно, Чандрасехар-сан смотрит на них как на игрушечных солдатиков. Чтобы они оттеняли его величие.
Сумияма кивнул. Эта мысль пришлась ему по душе.
— Чандрасехар — урожденный Курита, — произнес он, снова отвернувшись. — А яблоко от яблони недалеко падает. В юности его отослали от двора за кутежи, да и за глупость тоже.
Он выждал, заложив руки за спину, давая Лейни время, чтобы она могла оценить его возможность говорить о Чандрасехаре Курите в таком тоне, какой считает нужным.
— Дурак! — повторил Сумияма. — И продолжает разыгрывать из себя дурака на Хашимане.
«Он оказался настолько глуп, что выстроил ХТЭ на пустом месте и настолько расширил корпорацию, что теперь она соперничает с твоими друзьями на Танади», — подумала Лейни, но промолчала.
— Не сомневаюсь, тебе известно, что его разведывательная служба подвергает наших людей преследованиям в окрестностях, прилегающих к фабричной территории, — продолжил Сумияма. — Внезапно нас лишают платы, взимаемой ранее с целого городского
района!
Лейни потупила глаза. Она представила свою новую знакомую, капитана Макдугал, на стотонном «Атласе», которая противостоит воинам Сумиямы, вымогающим деньги за охрану у мелких лавочников. Это уж чересчур! Хотелось бы посмотреть на это. Лейни понравилась офицер наемников, она безошибочно определила, что это женщина ее склада, почти столь же грозная, как и она сама. И все же высокая блондинка показалась ей и наполовину не столь опасной, как спокойная маленькая подруга Макдугал. Кэсси Садорн напоминала змею, свернувшуюся перед броском.
— Но что хуже всего, — продолжил оябун, впадая в патетику под влиянием праведного гнева, — он урезал рабочим продолжительность смены. Снова!
Лейни прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Сейчас они трудятся десять часов в день. Десять! Словно двенадцать не было совершенно скандальным послаблением! Остальные шесть часов рабочего дня он им просто подарил!
Кацуо потряс головой, словно стряхивая попавшую на нее воду перед тем, как спрятаться под панцирь.
— Он объясняет, что его служащие по-прежнему работают в эти дополнительные часы. «Время Дракона» — так он это называет. И призывает своих рабочих заниматься самоусовершенствованием, укреплять связи с их крикливыми выводками или посвятить свободные часы иному труду во славу Дракона. Я заявляю, что это чепуха, и это на самом деле чепуха! Толпа ленивых ублюдков — вот кто они .такие! Кнут — вот что подобные люди понимают! Они растратят это время зря, попомни мои слова! Растратят зря!
Он гневно наступал на собеседницу.
— Все это подрывает устои нашего общества. И не важно, какую знатную фамилию такие предприниматели носят!
Собеседники разговаривали по-японски, что позволяло Сумияме считать себя важным бизнесменом, а не головорезом, который фактически был атя, недостойным уважения парией, а Лейни удалось отделаться коротким выражением, прозвучавшим как согласие. «Эймай» — уклончивое выражение, присущее общепринятому языку Империи Драконис, и оно на этот раз выручило ее.
Повернувшись к окну, Сумияма глубоко вздохнул и положил руки на стекло. В нескольких километрах по Ямато спускалась баржа с привязанным к палубе, распластанным гигантским роботом наемников, напоминавшим металлического человека. Лейни подумала, а не «Атлас» ли это Макдугал? Смог не позволял внимательнее разглядеть баржу. Хашиман считался экологически чистой планетой по стандартам Империи Драконис, но Масамори был не слишком чистым городом.
— Отсюда дует свежий ветер, Лейни-чен, — сказал Сумияма. — Ветер, который унесет с улиц нашего города мелочность и продажность, как осенний ветер разгоняет пары смога над Ямато. Сейчас я не могу всего рассказать — только то, что ты и твои люди примут участие в этой игре.
Он угрюмо усмехнулся:
— Я возлагаю большие надежды на то, что ты будешь по-прежнему так же верно служить мне, как и раньше.
Лейни встала и почтительно поклонилась:
— Я живу только затем, чтобы выполнить мой долг, оябун.
«Если ты все еще думаешь, что я тебе что-то должна, сморщенный выродок, — подумала она, — будем надеяться, наступит тот день, когда тебе воздается по заслугам».
— Ну что ты, птичка, — произнес мужчина в спортивной куртке с экстравагантно вздернутыми плечами. — Почему ты плачешь?
Девушка сидела на клетке, в которой металась с криком куропатка с голубыми перышками. Кобальтового цвета платье с застежкой, украшенной темно-синим узором, плотно облегающее худенькую, но не лишенную приятности фигурку, было из тех, которое могла купить деревенская девушка, чтобы надеть в большом городе в первые дни. Какая-нибудь деревенщина сочла бы его даже модным.
Мужчина опустился на колени рядом с девчушкой. Он хотел уж было положить ей на колено руку, но что-то удержало его от этого жеста. Крупный нескладный блондин, он выглядел моложе, нежели хотел казаться.
Вокруг них, словно река, шумел и толпился уличный рынок. Грациозные женщины балансировали с корзинами, полными фруктов, и клетками с живой птицей на головах. Мужчины расхваливали товар, привязанный к концам шеста, лежавшего у них на плечах. Это была та сторона Масамори, существование которой казалось чужакам невероятным, — деревенский рыночный торг в тени стоэтажных бронзовых небоскребов. Такая же оживленная часть города, как и метрополитен, и сияющие огнями ночные клубы.
В этот район Друзья-Увещеватели предпочитали не заглядывать. Даже парами.
— Да ладно тебе, хватит, крошка, — успокаивал молодой блондин. — Почему ты так горько плачешь?
Девчушка перестала плакать и поглядела на него. Тушь у нее поплыла от слез и струйками сбегала по щекам. Это показалось бы смешным, не будь она столь миловидной со словно вырезанными из красного дерева чертами лица и миндалевидными дымчато-серыми глазами.