— Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, — заметил он. — Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно!
Он сделал особое ударение на слове «потеряно». Кэсси это не испугало.
Курита снова повернулся к растениям.
— Что нового по поводу «Прекрасной Маргаритки»? — спросила девушка.
— Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план.
— Но клановцы...
— Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула.
— У меня для вас припасено специальное задание, — сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, — на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу.
— Мои уличные контакты...
— Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью?
Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать.
— Если когда-нибудь, — сказала она, — то никогда.
Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком.
— Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро — понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец?
Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение.
— Что нам действительно необходимо сделать, — произнес он, — так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него.
Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния.
— Так что же мы можем сделать? — спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара — человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси.
— Доказать нашу невиновность.
— Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение.
— СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны.
Кэсси прислонилась спиной к полке:
— И кто этот действительный преступник?
— Танади, — ответил дядюшка Чэнди. — Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы.
— Вы уверены в этом?
— Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами:
— Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными?
— Печально, но нет. За ними отправитесь вы.
— Вы хотите заслать меня туда?
Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад.
— С кем мне придется иметь дело?
— Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в «Тораши Гьяру», — сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. — Редмонд Хосойя — человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени.
Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся.
— К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы.
— Мы должны действовать немедленно, — сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. — Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее.
Происходило то, что «Кабальерос» называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание.
Совет состоял из офицеров — начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель «Крестоносца» из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали.
Сдвинутые вместе столы образовали один огромный с гол. Дон Карлос сидел во главе стола, а его офицеры расположились по обеим сторонам в порядке старшинства. Это значило, что младшим офицерам приходилось кричать, чтобы быть услышанными. Впрочем, «Кабальерос» не стеснялись подобных вещей.
— Так обычно мыслят те, кто сидит в крепости, — заявил старший лейтенант Джеймс Строптивый Парень, командующий ротой «Джеронимо». Чистокровный команч, он постоянно сокрушался по поводу того, что членов его команды зовут апачами. — Полагаются на стены, которые защитят.
Пони-с-Белым-Носом кинул на него бесстрастный взгляд. Глаза воина поблескивали обсидианом.
— Мы подписывали контракт на защиту фабричной территории, но не спорткомплекса, — сказал он. — Следующие атаки ожидаются здесь. А если так и будет, то стоит ли оставлять наших детей и парней без защиты? Строптивый Парень нахмурился. На это он ничего не мог возразить. Певец говорил мало, но уж если высказывался, ему почти никто не возражал.
— Таким образом мы сконцентрируем наши силы, — твердо сказал капитан Бобби Бигэй. — Решено! Теперь перед нами встал другой вопрос: способен ли полковник Камачо по-прежнему командовать нами?
Тишина обрушилась на присутствующих, как упавший «Боксер».
— Что ты сказал, злобная дрянь? — спросил Певец.