Гайя уже напилась, здоровается с незнакомцами, распространяя налево и направо соблазнительные улыбки.
– Ты что, их знаешь? – спрашиваю.
– Немного, – отвечает она, – кого-то я уже видела, и вообще всегда полезно привлечь к себе внимание.
Она качает головой и смотрит на меня, словно говоря: «Всему-то тебя нужно учить».
Приходится признать, что мне действительно есть чему у нее поучиться, если я хочу расширить круг своих знакомств. Я оглядываюсь, изучая обстановку. Что у меня общего со всеми этими людьми? Сказать, что я чувствую себя абсолютно не в своей тарелке, – это ничего не сказать. Двое мужчин поблизости отвечают на мой взгляд улыбкой. Чего это они улыбаются? Может, я растрепанная или у меня осталась зубная паста на губах?.. Прячусь за официантом, делая вид, что не замечаю их. Внезапно вспоминаю, что не вполне одета, и прикрываю плечи шелковой шалью. Гайя тем временем куда-то опять пропала.
Возвращаюсь внутрь, чтобы найти ее, и замечаю издалека Якопо Брандолини – хоть одно знакомое лицо! Никогда еще я не была так счастлива видеть его. Граф разговаривает с какими-то людьми, но уже узнал меня и машет в знак приветствия рукой.
Я пытаюсь подойти поближе, как вдруг шквал аплодисментов поднимается вокруг. Все гости, находящиеся в саду, спешат войти в помещение, а затем дружно поворачиваются в направлении подиума в центре зала. Там элегантный мужчина в смокинге объявляет о начале представления: «Дамы и господа, это большая честь для меня представить вам человека, который превратил приготовление пищи в искусство, спектакль для глаз и для вкуса, – шеф-повара Леонардо Ферранте».
Выключают свет, и атмосфера накаляется ожиданием. Воздух наполняют звуки скрипки, и голубоватый свет появляется над подмостками, где возникает прекрасная женщина в красном платье. В восхитительно тонких пальцах, затянутых черными кружевными перчатками, она держит электрическую скрипку из прозрачного стекла, которая загорается изнутри голубым огнем каждый раз, когда она касается ее смычком. Узнаю это платье и женщину. Может, это не так, но я почти уверена, что именно ее я видела выходящей вместе с Леонардо из палаццо. Дива на моторной лодке. Точно, это она! Теперь я абсолютно уверена.
– Эле, ты ее видела? – Гайя как по волшебству появляется рядом со мной. – Она очень знаменитая.
– Да?
– Это Арина Новикова, русская скрипачка, она выступала на Арена ди Верона [22] в прошлую субботу.
– А еще она – та самая загадочная женщина, которая провела ночь с Леонардо! – отвечаю, представляя себе ее удивление.
– Да ладно!
– Да, красавица на моторной лодке – это она!
– Правда?
– Да, я уверена.
– Черт!
Похоже, Гайе это нравится. Идея соперничества с этим божественным созданием абсолютно ее не беспокоит, даже, наоборот, возбуждает. Она рождена для борьбы.
Идея соперничества с этим божественным созданием абсолютно ее не беспокоит, даже, наоборот, возбуждает. Она рождена для борьбы.
Девушка на сцене начинает играть первые щемящие ноты неповторимой « Зимы» из « Времен года» Вивальди. В отличие от Гайи, глядя на нее, только и думаю о том, что она в сто раз красивее и талантливей меня.
Но в этот момент все внимание зрителей обращается в центр зала – на новое представление. Леонардо занимает свое место под грохот аплодисментов. На нем черный пиджак с китайским воротником, обшитым белой каймой, и с белыми пуговицами. На лбу – скрученная белая повязка из шелка, которая поддерживает его густые волосы, делая его похожим на восточного воина. Это по-настоящему захватывающее зрелище.
Желтый проектор освещает его сзади, а с двух сторон от сцены зажигаются два огненных фонтана. Представление начинается под аккомпанемент крещендо Вивальди. Гайя показывает мне знаками, что нужно подойти поближе, и, проталкиваясь сквозь толпу, нам удается продвинуться на несколько метров, теперь мы находимся почти что перед Леонардо.
Леонардо берет нож и начинает нарезать на порции рыбу-меч, крепко опершись о мраморную столешницу одной рукой. Мне знакома эта уверенность жестов. Воспоминания сразу же возвращаются к тому моменту, когда он нес меня на своей спине, подхватив за бедра. Под возрастающий ритм музыки Леонардо посыпает ломти рыбы чем-то похожим на маковые зерна (по крайней мере, так кажется с того места, где мы стоим). Зернышки неосязаемо соскальзывают с его пальцев, чтобы осесть на розовой плоти рыбы, покрывая ее миниатюрными крапинками. Потом он мелко нарезает красный перец, превращая его в радужную пыль, а затем быстро, точными механическими жестами шинкует в жюльенфенхель, цукини и сельдерей.
Ясно без слов – он мастер. Поворачиваюсь на минуту в сторону Гайи, она тоже завороженно смотрит на него, не отрываясь, с полуоткрытым ртом и выражением безграничного удивления.
Леонардо размещает порции рыбы в корзиночки из теста бризе, украшая их смесью овощей и крошками оранжевой кожуры. Он полностью сосредоточен, уверен в своих движениях, челюсти сжаты, на висках вздутые вены. Он лепит и преобразует пищу руками художника. Это настоящее искусство: из его рук выходят шедевры, достойные восхищения и, без сомнения, прекрасные на вкус. Леонардо соблазняет своей кухней и прекрасно осознает это, он использует свой талант, чтобы завораживать чувства и мысли окружающих. На мгновение встречаюсь взглядом с его черными глазами, и мне кажется, что он одаривает меня неуловимой улыбкой. Возможно, мне просто привиделось, но дрожь удовольствия щекочет мне затылок.
Музыка достигла последней стадии крещендо. Леонардо располагает на доске крупные сырые креветки и тоненькие кусочки филе сельди. Он обрабатывает плоть рыбы, словно в его руках находится какая-то пластичная субстанция, формируя в конце концов маленькие, поделенные надвое сферы. В завершение посыпает свои произведения цветами померанца, перцем и семенами кунжута, а затем раскладывает на трех элегантных сервировочных подносах. При последних звуках скрипки Леонардо обращается к зрителям с легкой улыбкой. Сразу же раздаются аплодисменты, громкие и продолжительные: он завоевал нас. Всех без исключения!
* * *
По окончании представления гости расходятся по саду, где уже накрыт фуршет. Я присоединяюсь к Гайе, и мы вливаемся в толпу в поисках вкусностей в виде малюсеньких закусок всех форм и расцветок. Взору открывается разнообразие экстравагантных, поразительных кушаний в миниатюре, которые можно взять пальцами и съесть за один раз. Я неизбежно думаю о том, сколько времени понадобилось на их приготовление и как быстро они будут съедены. По сути, только это и отличает их от настоящих произведений искусства: они – тоже плод креативного мышления и умелой работы рук, но не созданы, чтобы существовать вечно.
– Леонардо был просто великолепен! – заявляет Гайя, вонзая зубы в филе лосося, гарнированного ракушками.