Со стороны — грохот, голоса в микрофон. Полным ходом реклама, в стороне у кого-то еще брали интервью…
Голос над залом, во все динамики:
— Уважаемые господа, просим вас занять места в зрительном зале!
Евгений в толкучке потерял Лилю, зато его нашла жена. Ира выглядела бодрой, оживленной, щеки ее пылали.
— Слушай, мне тут предложили сниматься, ты представляешь… — зашептала она в ухо мужу.
— Поздравляю.
— Да погоди ты поздравлять! Может, это блеф. Ты знаешь такого продюсера — Опенкина?
— Опенкина? Н-нет. Но невозможно всех знать… Надо выяснить.
Долго рассаживались в зале. В первых рядах — съемочная группа.
— Где она, твоя пассия? — весело спросила Ира. — Твоя Лили Марлен?
— Ира, перестань.
— А, вон она, вижу, с краю, — Ира хихикнула.
К счастью, погасили свет. Сначала — реклама, потом само кино.
Фильм свой, вернее, «их» фильм Евгений еще не видел. Актеров знал, музыку слышал… Но целиком всей картины еще не смотрел.
С первых кадров зрелище захватило его. Никакого сравнения с театром, где многое казалось камерным, статичным, условным… Свет, цвет, живые лица крупным планом. Текст, который написали они с Лилей, превращался в живую картинку.
Два часа пролетели незаметно. Надо сказать, что во время просмотра зрители смеялись, несколько раз принимались аплодировать. А едва только по экрану поплыли титры, публика разразилась овацией.
«Кажется, у нас получилось», — растерянно подумал Евгений.
Потом вспыхнул свет, пришлось подняться на сцену. Первым выступал Чащин. Потом продюсер. Актеры. Лиля с Евгением тоже говорили много и долго, порой перебивая друг друга. Еще какие-то деятели искусства… Спонсор. Опять Чащин.
Это длилось бесконечно. Потом вновь овации, бурные объятия в съемочной группе, поцелуи.
Далее гости повалили из зала — там их опять ждали в холле журналисты, с целью взять интервью «о первых впечатлениях после просмотра». А съемочную группу загрузили в автобус и повезли на банкет.
Ресторан где-то на Павелецкой, целиком снятый под банкет киношниками… Рассаживались в парадном зале долго. Ведущий с микрофоном на небольшой сцене. Хищно улыбающийся Чащин. Поймал взгляд Евгения издалека, показал ему сделанную из пальцев букву «V» — Виктория, победа.
— Как это все прекрасно! — ошеломленно бормотала рядом Ира. — Это чудо. Это особый мир…
— Ира, какой такой «мир», — негромко ответил Евгений. — Ты же запретила мне заниматься сценариями, забыла?
— Я? Но это я не всерьез, в запале сказала. Я только сейчас поняла, как важно то, что ты делаешь. Это искусство… — бормотала Ирина, глядя по сторонам. Судя по всему, жена мечтала остаться в этом волшебном мире кинематографа. Возможно, она надеялась стать киноактрисой…
— Ты что, берешь свои слова обратно? — усмехнулся Евгений.
— Беру! — решительно произнесла жена и сверкнула глазами.
— А если мне опять придется работать в соавторстве? — опять усмехнулся он.
— Ну и что, — не думая, ответила Ира. — Я думаю, повторения не будет.
— Да-а-а?
— Ну было и было… В одну яму два раза снаряды не падают, — резко ответила Ира. — И к тому же это хорошие деньги. А твоя мать… Извини, не стала тебе говорить, чтобы не портить настроение перед премьерой… Она мне звонила вчера и просила денег на ремонт. Вот зачем ей наши деньги, когда у нее свои есть?.. И еще: она намекала, что мы все этим должны заниматься, то есть искать рабочих, прораба, материалы покупать… А я ее характер знаю, по тому, как она с твоим сводным братом судится который год… Она с нас не слезет, пока мы ей ремонт не сделаем!
Евгений выпил бокал шампанского. Слегка отпустило. Он почти не слушал, что говорит Ира. Он краем глаза косился на Лилю, сидевшую наискосок.
Лиля казалась ему цветком. Бело-розовым, распушившимся под июньским солнцем пионом. Наверное, Ирине показалось, что она затмила Лилю. Какая глупость, боже мой, какая глупость…
После торжественной части в банкетном зале стоял шум, гости перетасовались, на сцене уже танцевали. Ира с кем-то активно общалась, тоже танцевала. Жена чувствовала себя в своей тарелке, наслаждалась происходящим.
Лиля куда-то исчезла. Евгений встал из-за стола, пошел ее искать.
Но Лили не было ни в зале, ни в коридорных закоулках вокруг основного помещения…
Наконец он увидел распахнутую дверь на улицу, в небольшой сад, что ли, во внутреннем дворике ресторана.
Красивое место. Все деревья и кусты украшены светящимися гирляндами. И сверху, из ниоткуда, словно материализуясь из темного воздуха, падает снег — тихо так, медленно.
И Лиля — там, во дворе, в свете фонаря.
Евгений подошел, повернул ее к себе, обнял. Он не мог говорить. И она тоже молчала, только вздыхала прерывисто.
«Возле ограды, в сумерках одна,
Будешь ты стоять у этих стен,
Во мгле стоять,
Стоять и ждать
Меня, Лили Марлен,
Меня, Лили Марлен…»
— мысленно произнес он.
Они так и не смогли заговорить. Молчали, сжимая друг друга в объятиях, чувствуя тепло, идущее друг от друга.
Падал снег.
* * *
Они помирились после той ужасной сцены, когда Сергей впервые в жизни позволил себе ударить жену.
На следующий же вечер.
Сергей вернулся с работы рано, еще семи не было. Вика выскочила ему навстречу:
— Папа, папа, мама опять с антресолей упала, ты представляешь? У нее синяк прямо на лице!
— Ну не хозяйка она, не хозяйка… — выходя следом за внучкой, проворчала Раиса Петровна. — Я вот окна сама, в мои-то годы, мою и то ни разу не падала!
— Ладно, сейчас разберемся. — Сергей поцеловал дочь. — Посиди пока тут, с бабушкой, а я к маме схожу, проведаю ее. Она у себя?
— Да уж, сделай ей внушение, — кивнула Раиса Петровна. — И ужинать все идите. В кои-то веки семья за ужин сядет, все вместе…
Лиля лежала на кровати, в полутемной спальне. Сергей сел рядом, притянул ее к себе.
Жена брыкалась, пыталась царапаться, колотила его кулаками по плечам, но Сергей и не думал ее выпускать. Держал ее крепко, закрыв глаза, а сердце билось от нестерпимой нежности, от жалости, от восхищения.
Он любил Лилю, он всегда любил, но только сейчас понял, насколько она дорога ему. Какая там Светлана, какой такой налаженный быт… Только оно имеет цену — это хрупкое, ненадежное счастье. Это балансирование над пропастью.
— Пусти. Пусти! — шипела Лиля. — Иди к своей этой…