– Куда же эта химера потом девалась? – накинулся он на Кузьму. – Туннель там на пять километров прямой, никаких тупиков и ответвлений не имеет. Ей только два пути было. Или прямо в лоб на нашу заставу, через которую и мышь не проскочит, или тебе навстречу. Мы ее не видели. А ты?
– Если бы видел, то здесь бы уже не стоял… Как с вами дальше разговаривать? Вы себе на носу должны зарубить, что химеры разные бывают. Одни еле-еле ползают, а другие стремглав носятся. Некоторых от валуна не отличишь, а некоторые с киселем схожи. Есть такие, что по потолку, как пауки, бегают, а есть которые туманом в воздухе плавают. И еще неизвестно, какая из них опаснее. Та химера, которая караульных убила, могла запросто вверх уйти. Сами знаете, есть там в потолке дыра, которая неизвестно куда ведет. Могла, наоборот, в мох зашиться и оцепенеть надолго. Бывает с ними и такое. Могла, в конце концов, на тысячу мелких частей разделиться и в разные стороны рассеяться. Все от случая зависит. Не исключено даже, что она вашу хваленую заставу благополучно миновала. Есть такая химера, мы ее между собой «тянучкой» зовем, так она в любую щелку проникнет, куда и иголка не войдет. – Видя, что его рассказ задел слушателей за живое, Кузьма напоследок многозначительно добавил: – Вот так-то!
В келье повисла тяжкая тишина, как это бывает в разгар пьянки, когда выясняется, что спиртное закончилось. Горячая и доходчивая речь Кузьмы повергла в состояние легкого шока даже самоуверенных и нахрапистых темнушников.
Наконец Леня Черпак с подозрением процедил:
– Ты-то сам откуда все это знаешь?
– Чем же я, по-вашему, всю жизнь занимаюсь? Шляюсь ради собственного удовольствия по Шеолу? Я с самого детства приучен к природе присматриваться и прислушиваться. У меня, между прочим, родители образованными людьми были. Биологами. Рукокрылых изучали, то бишь летучих мышей. Среди этих рукокрылых я и родился. Они мне, можно сказать, жизнь спасли, да и сейчас частенько выручают… Но основное, конечно, опыт. Я почти всякую химеру заранее чую. Научился спасаться от них. Если что новое узнаю, другим выползкам передаю. И они мне немало полезного порассказали. Вот так и живу.
– Есть, значит, способы спастись от химеры? – спросил Леня Черпак, и это были первые его слова, идущие от души.
– Есть, – кивнул Кузьма, – Лучше всего, конечно, не высовываться и сидеть вот в таких неприступных норах, – он обвел взглядом келью. – Мох вокруг надо уничтожать. Это уж обязательно. Химеры всегда мхов держатся, хотя опять же никакой гарантии тут быть не может. Сейчас, говорят, появились такие твари, что даже в соляных копях рыщут. Их главное природное качество… постоянная изменчивость, пластичность, – он запнулся, вспоминая полузабытые слова, – способность приспосабливаться к любым внешним условиям.
– Тогда их можно считать живыми существами, – произнес второй темнушник, так и не соизволивший представиться. – Молния к внешним условиям приспосабливаться не может.
– Это не совсем так, – возразил Кузьма. – Молния при своем движении в пространстве выбирает путь наименьшего сопротивления, оттого и змеится. Мне отец подробно рассказывал об этом… Но здесь любые сравнения неуместны. И мох, и химеры, и многое другое, что внезапно свалилось на нас, – это иная жизнь. И законы у нее иные. Вполне возможно, что мы никогда не сумеем их понять.
Опять наступило напряженное молчание, и опять его разрядил Леня Черпак, в силу своей высокой должности привыкший командовать не только «быками» и «волками», но и совсем посторонними людьми, к славному семейству папы Каширы никакого отношения не имеющими.
– Кузьма Индикоплав, можешь ли ты что-нибудь добавить к сказанному? – произнес он веско.
– Могу, – ответил Кузьма. – Только у вас времени не хватит выслушать меня до конца.
– Я имел в виду только смерть караульных.
– Что тут можно добавить… Совершенно непонятно, зачем мертвецов насадили на эти железяки? Забавы ради? Но раньше такое за химерами никогда не водилось. Если честно сказать, я до сих пор не пойму, чего ради они вообще нападают на людей. Ведь в пищу им мы не годимся. Случается, что человек, на которого напала химера, высыхает как палка или превращается в мешок кровавой жижи. Но ведь все при нем и остается. Даже самого маленького куска плоти не пропадет… Загадка, короче говоря…
– Но тебе что-нибудь известно о так называемых здухачах? – спросил темнушник, сохранявший свое инкогнито. Скорее всего это был личный вопрос, к предъявленным обвинениям никакого отношения не имеющий.
– Можно сказать – ничего, – пожал плечами Кузьма. – Сам я с ними не встречался, а чужие бредни пересказывать не люблю.
Шепотом посовещавшись между собой, темнушники встали. Обращаясь уже не к Кузьме, а к старшему из светляков, Леня Черпак официальным тоном произнес, как будто бы по бумажке читал:
– Прямое обвинение в убийстве караульных с Кузьмы Индикоплава снято, хотя вопрос о его пособничестве остается открытым. Мы по-прежнему настаиваем на его выдаче для проведения расследования на месте. Если его невиновность будет доказана, обещаем предоставить Кузьме Индикоплаву полную свободу действий. По своему усмотрению он волен будет вернуться в обитель Света, – Леня Черпак непроизвольно поморщился, поскольку темнушников всегда коробило это высокопарное название, – или направить свои стопы в какую угодно сторону. Надеюсь, что руководство святокатакомбной церкви примет это предложение.
– Скорее ультиматум, – буркнул из своего угла Венедим.
Возникшую неловкость сгладил старший из светляков. Сдержанно кивнув, он ответил:
– Окончательное решение будет принято самим игуменом. Но заранее предупреждаю, что Кузьма Индикоплав будет выдан вам только заимообразно, взамен на заложника, принадлежащего к влиятельной семье и имеющего чин не ниже «быка».
– Святыми себя считаете, а без крючкотворства не можете! – возмутился Леня Черпак. – Проще надо жить! Разве Бог не завещал вам верить добрым людям?
– Бог завещал нам не внимать лукавым речам, даже если тот, кто провозглашает их, имеет обличье ангела света.
– Если без этого не обойтись, я готов остаться, – неожиданно заявил второй темнушник. – Почему бы и не погостить здесь пару деньков? И вам так будет спокойнее, и нам. Надеюсь, в жратве и девках отказа не будет?
– Повторяю: последнее слово принадлежит игумену. – Старший светляк направился к выходу, и все чередой потянулись за ним.
Когда дверь вновь стали заваливать камнями, Кузьма понял, что обеда ему сегодня тоже не дождаться.
Обитель Света и владения темнушников, центром которых был бывший узел связи стратегического значения, соединял просторный и по нынешним меркам даже комфортабельный туннель, пробитый общими усилиями еще в те времена, когда внезапно навалившаяся вселенская беда объединила всех обитателей подземного мира, как случайных, так и добровольных, а сознание того, что в обозримом будущем выбраться на поверхность не удастся, стало повсеместным.