От контактов с аборигенами, предположительно населяющими поверхность земли, предложено было воздержаться.
Начальник медотдела пояснил эту позицию так:
– Еще неизвестно, какие новые болезни появились там за этот срок. После открытия Америки европейцы наградили индейцев туберкулезом, а взамен получили сифилис.
За оставшееся время каждой общине предстояло выдвинуть из своих рядов по три кандидатуры, отличавшиеся выносливостью, самоотверженностью, терпимостью к чужакам (хотя бы относительной), а также имеющие опыт подземных странствий.
Кузьма почему-то не сомневался, что среди участников экспедиции окажутся и его старые знакомые.
Так оно и оказалось.
Изнывая от тоски по стае (кто не имел сразу полсотни маленьких преданных друзей, тот не поймет этих чувств), Кузьма проснулся задолго до срока, назначенного для торжественных проводов экспедиции.
Сборы его, как всегда, были короткими – ноги в сапоги, баклагу через плечо, посох в руку.
Однако сегодня встал пораньше не только Кузьма. При встрече летучих мышей с их двуногим вожаком присутствовал Герасим Иванович Змей. Одет он был по-дорожному (то есть к обычной амуниции метростроевца добавились саперная лопатка, моток каната и карбидная лампа, из чего можно было сделать вывод, что начальник отдела техники безопасности примет личное участие в экспедиции или по крайней мере в ее первом этапе).
Вырвавшиеся на волю и почуявшие хозяина, зверьки буквально сходили с ума. Со стороны могло показаться, что туча злобных чертенят пытается растерзать одинокого человека, однако стремительные пике и удары крыльев были всего лишь демонстрацией восторга.
Неизвестно, как долго продолжалась бы эта свистопляска, если бы расчувствовавшийся Кузьма не откупорил баклагу.
Пока зверьки по очереди подлетали к поилке, он внимательно осматривал каждого из них. Скоро стало ясно, что стая уменьшилась сразу на пять голов (хорошо еще, что не пострадала элита, включая Князя, Ведьму и Бритву), несколько летучих мышей серьезно больны и почти все страдают от клещей-пухоедов, чего раньше почти не случалось.
Подозвав Змея, Кузьма сунул ему в руки Бритву, только что отвалившуюся от поилки. Если считать по человеческим меркам, она приняла в себя не меньше литра водяры. И это на последних месяцах беременности! Да еще и без закуски.
– Выбирайте клещей, – приказал Кузьма метростроевцу. – Теперь от здоровья летучих мышей будет зависеть наша жизнь… Да-да, вот эти маленькие насекомые и есть клещи. Только, пожалуйста, поаккуратней.
– Она же шипит! – Змей с трудом удерживал Бритву на вытянутой руке.
– Ничего страшного. Пошипит и успокоится. Особенно если поймет, что ей добра желают.
Сам Кузьма занялся Князем, запаршивевшим даже больше других зверьков, что, впрочем, было понятно – ни один самец не имел столько половых контактов (а значит, и возможности подхватить заразу), как он.
К тому времени, когда со всех сторон стали подтягиваться участники экспедиции, стая, освободившись от паразитов, уже расселась в рядок на верхней балке триумфальной арки, возведенной в честь досрочного окончания прокладки туннеля Большая Голь – Малая Голь.
Чувствовалось, что и гости, и хозяева так толком и не отдохнули. Это ведь только сказать легко: «Выберите лучших» – а на деле попробуй взвесь все достоинства и недостатки каждого отдельно взятого кандидата. Кто-то, может, и вынослив, да труслив. Кому-то в смелости не откажешь и в опыте подземных путешествий, но он на дух не выносит чужаков. Вот и разберись тут!
Юрка Хобота Кузьма заприметил еще издали. Компанию ему составляли два крепких «зубра», похожих друг на друга, как близнецы. (Впоследствии выяснилось, что один из них представляет семью папы Клина, а другой – папы Шатуры.)
Светляки не мудрствуя лукаво сделали ставку на Венедима, в чем Кузьма и не сомневался. Братья по вере, сопровождавшие его, своих лиц принципиально не открывали. Различать их можно было только по габаритам. Как кратко пояснил Венедим, оба славились своей святостью и большую часть жизни посвятили отшельничеству. Тот, что повыше, был молчальником. Тот, что пониже, – целебником, то бишь человеком, понимающим толк во врачевании.
Когда Кузьма проформы ради поинтересовался, каким способом следует лечить понос, целебник ответил, что самое лучшее средство от этой напасти – семь раз подряд прочесть молитву «Ниспошли на мя, Господи, райское благоухание».
Неоригинальны оказались и метростроевцы. В помощь Герасиму Ивановичу Змею они выделили парочку сотрудников отдела снабжения, хорошо запомнившихся Кузьме еще по памятной встрече на Торжище (правое плечо до сих пор ныло).
На каких принципах они собирались строить свои новые отношения с Кузьмой, оставалось загадкой. А ведь в экспедиции был еще и Юрок Хобот, не прощавший не то что обид, но даже косых взглядов. Впрочем, по Шеолу давно ходила шутка, что метростроевец, если ему прикажут, и с химерой ужиться может.
Таковы были девять спутников Кузьмы, намеревавшихся вместе с ним проникнуть за Грань. О том, что все они благополучно вернутся назад, не стоило даже и заикаться. Вопрос был в другом – вернется ли назад хоть кто-нибудь?
Ни одно более или менее серьезное начинание не обходилось у метростроевцев без шумных митингов, непременным участником которых был духовой оркестр, сохранившийся еще со времен Черной Субботы (говоря точнее, сохранились инструменты, а состав исполнителей поменялся почти что полностью).
Вот и сейчас все началось с лязганья медных тарелок, воя труб и грозного рокота барабанов. Летучие мыши, не привыкшие к подобной какофонии, дружно снялись с насеста и отправились на поиски более спокойного места. Один только юный Комарик, захмелевший больше других, выделывал под сводами туннеля замысловатые петли и виражи.
Начальник планового отдела, открывший митинг, произнес какие-то прочувствованные и в то же время ничего не значащие слова, годившиеся для любого другого торжественного случая, например, для прощания с телами героев, дело которых непременно продолжат их друзья и соратники.
Лишь в самом конце выступления прозвучала мысль о том, что преодоление Грани станет для человечества такой же важной исторической вехой, как заселение ариями Евразии и географические открытия шестнадцатого-семнадцатого веков (цепкая была память у начальника планового отдела, до сих пор досконально помнившего курс школьной истории).
Едва он закончил, как вышла небольшая неувязочка – светляки и темнушники рассорились из-за очередности выхода на трибуну. Некоторое время оттуда слышались реплики типа: «Позвольте Божье слово молвить!» и «Не лезь поперек батьки в пекло!»
Конфликт разрешился бросанием жребия. На этот раз удача улыбнулась светлякам, и самый голосистый из них произнес прочувственную проповедь о грядущем торжестве богоизбранной святокатакомбной церкви.