— Как поживает ваша бабушка?
Заслышав такой вопрос, Адам удивленно округлил глаза. Менее всего он намеревался говорить сегодня вечером о леди Сисели и с Ройстоном, и с кем-либо еще.
— Что вы имеете в виду?
Ройстон угрюмо воззрился в стакан бренди.
— Моя ведет себя чертовски странно, вот я и подумал, поскольку они с вашей бабушкой заодно, может, и ваша тоже совершает какие-то несвойственные ей поступки? — Он поморщился. — Радуюсь лишь, что это никак не связано с делом Шеффилда, я порядком устал об этом слышать. Старик Шеффилд мне нравился, но мне невыносимо скучно выслушивать очередные подозрения о том, не порешила ли его собственная внучка, чтобы потом скрыться с семейными драгоценностями.
Адам позволил себе несколько расслабиться.
— Думаю, леди Сисели и вдовствующую герцогиню беспокоят сейчас совсем иные проблемы.
Сен-Джаст тут же вскинул голову:
— В самом деле?
— Да. — Адам через силу улыбнулся. — Леди Сисели делает из своих намерений гораздо меньшую тайну, чем вдовствующая герцогиня. Как мне кажется, они задумали найти нам жен.
Герцог тут же подался вперед:
— Да вы шутите!
Адам кивнул, наслаждаясь охватившим собеседника ужасом.
— Они настроены весьма решительно. Ну, сами посудите, Ройстон, они же закадычные подруги с вдовствующей герцогиней Чембоурн, внук которой только что объявил о своей женитьбе в следующем месяце.
— Хотите сказать, наши бабушки не хотят оставаться позади?
При виде отразившегося на лице Ройстона испуганного выражения Адам против воли коротко рассмеялся:
— Эти три леди всегда все делали вместе. Дебютировали в свете, выходили замуж, рожали детей и даже становились вдовами. — Он пожал плечами. — Неделикатные попытки моей бабушки выступить в роли свахи убедили меня, что теперь они вознамерились женить всех своих внуков в один и тот же сезон.
— Ради всего святого, неужели это правда? — Герцог медленно откинулся обратно на спинку стула. — А вы уже решили, как станете отражать атаку на нашу холостяцкую жизнь?
— Мне и отражать ничего не нужно. Я просто в этом не заинтересован, — нахмурившись, ответил Адам.
Ройстон воззрился на него с сожалением:
— Вы явно не так хорошо знакомы с моей бабушкой, как я.
— Нет, — согласился Адам, — зато отлично знаю свою собственную.
— Вы согласны с тем, что женитьба одного из нас — дело совершенно немыслимое?
Адам плотно сжал губы.
— Могу с уверенностью утверждать только от своего имени. Да этот вопрос вообще не подлежит обсуждению. — Он задышал чаще, раздувая ноздри. — Я не имею никакого намерения вступать в повторный брак.
— А я тем более не хочу жениться, по крайней мере, в ближайшие годы. — Ройстон испытующе посмотрел на Адама. — Все же я не могу поверить, чтобы вдовствующая герцогиня осмелилась… нет, черт побери, она еще как на это способна! — Он нахмурился. — Она пойдет на все, чтобы обеспечить продолжение рода.
Адам едва заметно кивнул.
— Моя бабушка тоже обеспокоена тем, что у меня только дочь, но нет сына.
Это обстоятельство его самого нисколько не заботило. Он не возражал против того, чтобы после его смерти титул перешел к его третьему кузену Уилфреду.
— Полагаю, вы не собираетесь просто сидеть и ждать, когда вам на шею накинут удавку и потащат к алтарю?
— Разумеется, нет! — содрогнувшись от отвращения, запротестовал Адам.
Ройстон принялся задумчиво постукивать себя пальцем по подбородку.
— На следующей неделе в палате не планируется никаких значимых событий, поэтому, думаю, я воспользуюсь этим временем, чтобы съездить в деревню поохотиться. Надеюсь, к моему возвращению бабушка уже и думать забудет о своей затее.
— Весьма маловероятно, — саркастически заметил Адам.
— Дело в том, что я питаю искреннюю привязанность к вдовствующей герцогине и не хочу с ней ссориться, поэтому стоит попытаться претворить в жизнь мой план. — С решительным видом Ройстон поднялся. — Рекомендую вам поступить так же, уверен, если моя бабушка запустит коготки в жертву, бедняга обречен. И вот еще что, Готорн. — Ройстон на мгновение замешкался у стула, на котором сидел Адам.
— Да?
— У меня есть правило никогда не связываться с замужними женщинами, — объявил он.
Адам тут же понял, что собеседник имеет в виду, и ответил с опаской:
— Очень похвальный принцип.
— Я тоже так думаю.
Ройстон со значением посмотрел Адаму в глаза, после чего попрощался с ним и направился к выходу, кивая по пути знакомым.
Оставшись в одиночестве, Адам стал обдумывать, как избежать уготованной ему бабушкой участи, но его мысли то и дело возвращались к неподобающим фантазиям, связанным с чувственными губами Елены Лейтон и к тому, какое применение им можно найти.
Еще раз убедившись, что ее одежда в безукоризненном порядке, Елена негромко постучала в дверь кабинета Готорна. Некоторое время назад в детской появился Барнс с сообщением о том, что хозяин немедленно вызывает ее к себе.
— Войдите.
Елена очень нервничала из-за возможной причины этого вызова, особенно учитывая возникшее между ними вчера напряжение и незаконченный разговор. Она представления не имела, что скажет в случае, если он в самом деле захочет внимательнее изучить ее поддельное рекомендательное письмо и заподозрит неладное.
С другой стороны, как бы он смог это сделать? Она ведь очень тщательно отнеслась к выбору имен. Ее знакомство с семейством Бэмбери помогло составить как можно более правдоподобный документ, учитывая, что она не миссис Лейтон. И все же Елена нервничала, покусывая нижнюю губу. Если Готорн решит уволить ее…
— Я же сказал «войдите», черт подери!
В его голосе слышалось неприкрытое раздражение.
Покраснев, Елена распахнула дверь и робко переступила порог кабинета. Обшитые панелями красного дерева стены были почти скрыты за книжными полками, над которыми висели несколько картин. Также в комнате имелся большой письменный стол.
Высокий, широкоплечий, одетый в безукоризненный темно-серый сюртук и светло-серый жилет, гармонирующий с цветом глаз и черными волосами, живописно обрамляющими его аристократичное лицо, лорд Адам Готорн, сидя за столом, представлялся Елене очень внушительной фигурой.
Однако при этом, в отличие от многих других мужчин, включая и ее жестокого кузена Невилла, Адам вовсе не казался пугающим. Несмотря на окутывающую его ауру отчужденности, или именно благодаря ей, он скорее внушал к себе доверие, чем страх.
Откинувшись на спинку стула, он неодобрительно поджал губы.