Ячейку почти целиком занимал черный кожаный кейс, и Джейн слышала, как сердце стучит у нее в ушах, когда потянулась к нему. Она возилась с пряжками, застежками и завязками – сколько же замков нужно, чтобы считать крышку закрытой? – пока, наконец, внезапно, кейс не распахнулся.
«Деньги, – сказала она себе. – Конечно, это всего лишь деньги». И достаточно немало: по правде сказать, куда больше, чем то, с чем она покидала Центральный вокзал. Но она не смогла сдержать волнения, дрожью пробежавшего по спине, когда под аккуратными серо-зелеными пачками увидела уголок… чего-то еще. Она нетерпеливо стала разгребать пачки наличности, безразлично, словно конфетные фантики, отодвигая сотенные купюры – больше, чем она могла и сосчитать. Деньги были весьма кстати, но настоящее доказательство того, что Малкольм думал о ней, вот-вот будет у нее в руках.
– Это… чековая книжка, – сказала она вслух, приоткрыв обложку под крокодиловую кожу. Под ней были чеки Первого Трастового банка Нью-Йорка на имя Кэролайн Чейз. Поискав еще немного, она выудила вторую книжку, с другим номером счета, на имя Малкольма Чейза. «Он был предусмотрителен, – грустно подумалось ей. – Понимал, что одного из нас могут поймать, и держал наши имена по отдельности даже тогда, когда мы должны были быть вместе».
МакДири прочистил горло, и Джейн подскочила на месте.
– Прошу прощения, – пробормотал он, даже поклонившись в порядке извинений, и поправил очки на носу. – У вашего брата были свои инструкции на этот счет.
«У кого? – чуть было не спросила Джейн, но вовремя осеклась. – Ах да. Меня зовут Кэролайн. Малкольма зовут Малкольм. Мой муж – мой брат, потому что он убил мою бабушку, а его мать теперь хочет украсть моего еще не зачатого ребенка. Проще некуда, Джейн, не сбивайся!»
МакДири воодушевленно объяснял Джейн премудрости связанных счетов и автоматических трансферов с оффшоров при списаниях с ее чекового счета. Суть, как ухватила в конце концов Джейн, сводилась к тому, что в ее распоряжении было сколько угодно денег, и ее счет пополнялся сразу же после опустошения. «И никакого больше “Ривингтона”», – с радостью подумала она. Прикинув, что к чему, она решила, что может вообще туда больше не возвращаться. Все необходимое было у нее с собой, остальное можно было оставить. Она снова была богата, а деньги равнялись свободе.
– Спасибо, – ляпнула она невпопад, надеясь, что благодарность пришлась на подходящую паузу в пространном монологе МакДири о тонкостях международных банковских договоров.
– Всегда рад, всегда рад, – пролебезил он, и по его виду казалось, подумывал еще раз поклониться.
Джейн провела руками по кожаной обшивке кейса в тщетных поисках ручки. В итоге она неловко подхватила его под мышку. Идти было неудобно, но Джейн напомнила себе, что это временно. Совсем скоро все станет намного проще.
– Но, мисс Чейз! – чуть ли не взвизгнул МакДири в неожиданном беспокойстве.
«Попалась!» – пронеслось у нее в голове, и Джейн задержала дыхание. Но МакДири не хватал ее, не вызывал банковскую охрану и вообще не смотрел на нее, его взгляд был устремлен в темноту внутри ячейки 41811. «Не попалась. Пока».
– Вы разве не заберете личные вещи? – МакДири неуверенно нахмурился, потом выпрямился и повертел в ладонях небольшую синюю коробку. Он помешкал, затем откашлялся, даже движение его кадыка казалось неуверенным.
– Мистер Чейз не оставил никаких указаний по поводу конкретно этой вещи, но он ясно дал понять, что все содержимое ячейки должно поступить в ваше владение…
Джейн повернулась к нему, смягчившись. То, что Малкольм оставил для нее что-то личное, значимое, внезапно оказалось куда важнее, чем все деньги, какие она только могла унести. Джейн подавила желание вырвать коробку у менеджера из рук и потянулась за ней со всей учтивостью, на которую была способна.
– Да, – решительно ответила она. – Это я тоже заберу.
Карие глаза менеджера, из-за линз очков еще более мелкие и водянистые, чем на самом деле, проследили за коробкой, которую забрала из его рук Джейн.
– Именно эта вещица, собственно, и привела к нам мистера Чейза. Он сказал, что у нас отличная репутация среди его друзей, и я надеюсь, он также доволен нашим обслуживанием, – он гордо выпятил худощавую грудь. – Все же он наш клиент уже около пятнадцати лет, так что, смею думать, его требованиям мы отвечаем.
– Разумеется, – автоматически поддакнула ему Джейн. – Он и сам мне это говорил.
МакДири почтительно улыбнулся, но мысли Джейн были заняты совсем другим. Почти пятнадцать лет, и все началось с предмета, который она держит сейчас в руках. Онемевшими пальцами она расстегнула застежку на крышке. Коробка была не для нее. Что бы это ни было, оно появилось в жизни Малкольма почти за полтора десятилетия до их первой встречи. Она почувствовала, как к щекам приливает краска, и подумала, возможно ли еще тактично отказаться принять это.
Именно в этот момент застежка поддалась, и крышка открылась с такой легкостью, что Джейн от неожиданности чуть не выронила коробку. Внутри она оказалась обшита синим бархатом, на котором аккуратно лежал стеклянный единорог. Фигурка была красивой, с тонкими вытянутыми ногами и изысканно изогнутой шеей, с легкими касаниями золота на копытах и роге. Но «красиво» было единственным, что она могла сказать о фигурке: ничто в ней не производило впечатления магического или мало-мальски ценного предмета. Вещица, казалось Джейн, была из тех, что можно купить в любом торговом центре Америки. «Почему именно это?» – думала она, с любопытством касаясь копытца облупленным ногтем. Она надеялась ощутить пульсацию магии, но не почувствовала ничего. Насколько она могла судить, «личная вещь», которую Малкольм хранил здесь все эти годы, была самым обыкновенным куском стекла.
«Это не для меня. Меня совершенно не касается, что это такое», – одернула она себя. Резким движением она захлопнула коробку.
– Спасибо, – сказала она, не зная, что еще добавить. «Я понятия не имела, что в этой коробке, и теперь думаю, мне не стоит ее забирать», – звучит как-то сомнительно.
– Пожалуйста! Я счастлив помочь мистеру Чейзу и его семье. И я уверен, этот предмет имеет и для вас сентиментальную ценность, поскольку мистер Чейз говорил мне, что это принадлежало его… – мистер МакДири осекся на полуслове и прищурился. – Прошу прощения. Вы ведь сказали, что вы младшая сестра мистера Чейза?
«Я не сказала “младшая”», – мысленно отозвалась Джейн. Не то чтобы это было притянуто за уши. Малкольм был на восемь лет старше ее, а такой льстец, как МакДири, не может не знать, что по умолчанию считать женщин молодыми – залог успеха. Но он как-то по-новому и неприятно сосредоточенно смотрел на нее, и по телу Джейн пробежали мурашки. Неподвижный, мертвый воздух сейфа покалывал кожу, словно в нем вот-вот проскочит электрический заряд.
Джейн взяла себя в руки: охраняемая комната охраняемого здания была не местом для истерики. Срывать прикрытие тоже не дело. Она со всей силы прикусила губу, так что почувствовала соль на языке, заставила себя встретиться глазами с МакДири и улыбнулась ему той самой улыбкой, которой не раз одаривала Линн в тот страшный, опасный месяц, когда Джейн узнала, что ее будущая свекровь – злая колдунья. Эта улыбка была привычна, как старые джинсы.