Тагай увидел бегущего человека. Его по пятам преследовали два воина с алыми полосами на теле. Они почти настигли несчастного, и их руки уже тянулись к длинной гриве волос. Человек внезапно упал, и ближайший преследователь, оказавшийся слишком близко, не смог увернуться. В следующее мгновение пригнувшийся воин выпрямился, поднимая перед собой костяной нож. Второй преследователь налетел на него, получив удар в грудь. Воин извлек нож из тела врага, стремительно повернулся, наклонился к упавшему, который тем временем пытался вскочить на ноги, вздернул его голову вверх, полоснул по горлу и позволил упасть.
Как это ни странно, только в тот миг, когда мертвец упал, Тагай рассмотрел руку, державшую нож, и различил на локте следы зубов.
— Отетиан! — крикнул Тагай, бросаясь в брешь изгороди. Тот обернулся на голос.
— Медвежонок! — воскликнул он с яростной улыбкой.
А потом время почти остановилось. Отетиан торжествующе воздел нож, приветствуя Тагая, — и лениво стал валиться вперед. И только когда в боку бегуна медленно открылась зияющая рана, словно в него впился какой-то зверек, Тагай услышал звук выстрела. Повернув голову, он увидел струйку порохового дыма, поднимавшегося в долине всего в тридцати шагах от них.
— Отетиан!
Тагай рванулся к своему товарищу, и время снова бешено понеслось вперед. Еще один татуированный воин бросился к человеку, упавшему на колени, а у Тагая не было времени, чтобы задуматься или прицелиться. Он просто выпустил стрелу, и она попала врагу в плечо, отбросив того назад.
А сам он уже оказался рядом с раненым, подхватывая его руками.
— Бежим! Быстрее!
Отетиан приподнялся, зажимая бок ладонью, из-под которой била кровь. Он попытался встать и снова кинуться в бой.
— Нет! Беги, Отетиан, беги!
Тагай потащил раненого воина по долине, в сторону, следуя за оленями, которые прыгали перед людьми. Позади послышался крик. Еще один пистолетный выстрел перебил ветку рядом с головой Тагая. Через несколько шагов Отетиан оттолкнул юношу и побежал самостоятельно. Сначала он чуть пошатывался, потом начал двигаться увереннее и быстрее. Оба побежали из долины.
Им не нужно было оглядываться. Вокруг них летали стрелы, которые с глухим стуком ударялись в стволы деревьев или, пронзительно визжа, пролетали мимо ушей. Вскоре стрел стало меньше, но крики не смолкали: тахонтенраты по-прежнему оставались дичью этой охоты. Однако два лучших бегуна племени опережали своих врагов.
— Выслушай меня, Тагай…
— Без разговоров! Беги. Нам надо добраться до каноэ.
— Это тебе надо до них добраться. — Тагай услышал бульканье в горле воина, боковым зрением уловил алый плевок на землю. — Мне следовало остаться и умереть там, с моими братьями. Я побежал с тобой для того, чтобы сказать тебе…
Он споткнулся. Тагай перевел взгляд чуть ниже и увидел, что кровь пятнами расплывается по набедренной повязке воина, струится по его ногам.
— Сказать мне что?
Отетиан поморщился, но побежал дальше. Прерывистый вдох, кровь у губ.
— Черный Змей нас предал… завел в ловушку… передай им. Ты должен выжить, чтобы сказать нашему племени.
Отетиан замедлил бег — и Тагай тоже. Крики у них за спинами стали громче.
— Нет! Беги дальше. Ты можешь выиграть эту гонку, Медвежонок… потому что ты действительно проворнее меня. — Запятнанные алым губы растянулись в слабой улыбке. — Ты понимаешь, что я признал это только потому, что сейчас умру. — Улыбка исчезла. — А теперь беги! Мне нужно дыхание, чтобы петь мою песню смерти. Этот разговор утомляет меня. Беги!
Он остановился и повернулся, сжимая в одной руке нож, а во второй — палицу из железного дерева.
— Смотрите на меня, псы, затаившиеся под холмами, — запел он. — Смотрите и дрожите. Ибо я — Отетиан, Красная Рубашка из рода Медведя. Подходите, почувствуйте удар моего когтя.
Тагай продолжал бежать, все увеличивая скорость. Сейчас ему нельзя было рассчитывать силы. Люди, преследовавшие его, пытались не победить его в состязании, а убить.
Позади себя он услышал скрежет кости о кость, удар палицы, попавшей в цель. Раздался крик боли, громкий возглас «Медведь!», в котором ясно слышалось торжество, а потом… ничего. Всякий шум прекратился, и теперь Тагай бежал, одинокий и стремительный, через лес, по тропе, к реке. Солнце впереди висело низко, и его лучи пробивались сквозь кроны деревьев, освещая аллею из сосен и кедров, по которой он бежал.
Вскоре между деревьями Тагай начал различать блеск воды, а земля у него под ногами стала тверже из-за гальки. Еще через сто шагов он выскочил на берег, где охотники оставили свои каноэ. Лодки стояли на прежнем месте — поднятые на берег и перевернутые. Всего двадцать шагов отделяли бегуна от цели. Но между ними стоял человек с татуированным телом.
Тагай уже не смог остановить свой бег. Не смог даже тогда, когда воин схватил лук и выпустил стрелу. Какой-то камень заставил Тагая споткнуться — и спас ему жизнь, потому что стрела пролетела у него над плечом как раз в тот миг, когда он пошатнулся. Тагай налетел на воина почти на полной скорости, направив голову в центр его груди. Оба упали, но Тагай очутился сверху. Он столкнул своего противника в мелкую воду. Раздался скрежещущий удар, и тело под ним мгновенно обмякло. Посмотрев под голову противника, Тагай увидел острый камень, торчавший, словно пирамида. Юноша оперся на него, чтобы встать на ноги. Когда он отнял руку, она оказалась в крови.
Тело врага плавало на мелководье, равнодушно стукаясь о камни. Тагай схватил одно из каноэ и поставил на воду, бросив внутрь пару кедровых весел. И тут услышал крики воинов, приближавшихся к берегу по тропе. Они окажутся на берегу в считанные секунды — а он будет у самой кромки воды, один, пытаясь грести на суденышке, которое ему незнакомо. Тагай уже убедился в своем неумении накануне вечером, когда охотники плыли к острову.
Он спихнул каноэ на воду. Оно попало в водоворот, а потом внезапно устремилось по течению. Бросившись под одно из перевернутых каноэ, Тагай успел увидеть, как спущенная им лодка входит в реку и исчезает вниз по течению за маленьким мыском. Еще секунду спустя прибрежная галька захрустела под ногами.
* * *
— Он убил Хозахао. И одного каноэ нет. Пересчитай и убедишься сам. Мы приплыли на восьми.
Не узнать этот голос было нельзя. Мужчина, чьи мокасины Тагай видел через щель между краем каноэ и берегом, был Черным Змеем. Хотя этот человек долгие годы провел среди племени Оленя, говор его остался более резким.
В поле зрения наблюдателя оказались и другие ноги — не меньше дюжины пар. Большинство были обуты в оленью кожу. Однако на незнакомце, который заговорил следующим, оказались сапоги с квадратными каблуками. Восемь недель назад Тагай слышал, как эти сапоги стучали по камням мостовой. Их владелец преследовал молодого индейца в переулках Парижа. И язык, на котором он изъяснялся сейчас, был языком, на котором разговаривали в том городе.