— Верх за Харроу, и счет сравнялся, — под восторженные вопли большей части болельщиков объявил рефери.
Джек поставил свой кий, отошел и сел, подперев голову руками и щурясь от яркого света, очень яркого, ибо солнце встало напротив окна. Сделалось душно, кто-то открыл настежь раму, кто-то вновь сунул ему в руки ведро.
— Джентльмены, следующая игра, как решено, будет проводиться по времени. — Арбитр взял в руки песочные часы. — Выиграет тот игрок, что наберет больше очков к моменту, когда песок кончится. Но я не допущу никаких хитростей, предупреждаю. И того, кто намеренно станет медлить с ударами, удалю от стола.
Могавки плотно сгрудились вокруг Джека. Прикрыв рукой рот, тот негромко спросил:
— Вы выработали окончательный план?
Фенби заморгал.
— Д-да, Дж-Дж-Джек, думаем, д-да. Парни готовы. — Он показал на вестминстерцев, отругивавшихся от подковырок соперников. — Вначале мы…
— Не надо ничего рассказывать, Фенби, — раздраженно прервал его Джек. — Просто действуйте.
— Джентльмены, — сказал судья, покачивая на ладони монету. Он посмотрел на Джека. — Думаю, теперь ваша очередь угадывать, сэр.
Серебряный шиллинг, посверкивая, взлетел в воздух.
— Решка, — выкрикнул Джек.
— Так и есть, решка. Вы начнете партию, сэр?
Джек не чувствовал себя в силах повторить эту муку.
— Я предоставлю это моему уважаемому сопернику.
— Великолепно.
Крестер, уже уверенный в своих силах, по-хозяйски навис над сукном. Он установил свой шар на отметку и, как только судья перевернул часы, покосился на брата, подмигнул ему, отвернулся и резко ударил. Очень резко. Это был именно тот удар, каким Джек пробовал начать предыдущую партию, но Крестеру он удался. Шары встали за линией, их требовалось теперь выгнать «из дома» — задача нелегкая даже для опытных игроков.
Со стороны болельщиков из Харроу раздался восторженный вопль, со стороны Вестминстера — стон, и Джек опять почувствовал тошноту. Трудно сглотнув, он встал и пошел к месту казни. Ему надо было послать свой шар в борт так, чтобы тот непременно хотя бы задел какой-нибудь шар, находящийся «в доме». И притом постараться не наделать подставок. Но страшный стук у него в голове усилился вдвое. Он выбрал угол, ударил.
— Промах. Два очка в пользу Харроу.
Меченый шар встал возле красного. Крестер не преминул этим воспользоваться. И тут же сделал еще два щелчка.
— Карамболь: два очка. Карамболь: два очка, — автоматически отчеканил судья.
Братец продолжил работу кием, доведя счет до тридцати очков и получив одно замечание за неспешность. Из верхней склянки ушла по меньшей мере половина песка, когда он наконец допустил небольшую ошибку, задев белый шар Джека, но не загнав его в лузу. Тем не менее тот остановился у самого ее края, притулившись к изгибу борта и таким образом лишив Джека возможности играть прицельно. Выручить его мог теперь либо все тот же никак не дающийся ему рикошет, либо…
— Вот и все, полукровка, — прошептал ему Крестер. -Один твой удар, и я вновь у стола, а время уходит. Через пару минут мы посмотрим, что у тебя за заклад. -Он улыбнулся. — Приготовься к позорищу, парень.
Джек посмотрел на кузена. В его изрытом оспой лице отчетливо проступал призрак Дункана Абсолюта. Те же мясистые губы, поросячьи глазки, тот же тяжелый двойной подбородок. И даже гнусавые подвывания в шепотке. У него не было слов, чтобы достойно ответить ему. Была лишь деревянная палка в руках и хлипкий шанс чего-то добиться, пустив ее в дело.
Он еще раз внимательно оглядел стол. Вариант простого ударчика там просматривался, но… без мало-мальски стоящих перспектив. В голове опять прозвучало: чем проще, тем лучше.
К чертовой матери, подумал Джек.
И, вздыбив кий почти вертикально, тупым концом его сильно ударил по шару. Тот от борта по прямой пошел к красному и после «поцелуя» остановился. Зато цветной начал двигаться и под дружный вздох публики упал в дальнюю правую лузу.
— Красный, три очка, — невозмутимо объявил рефери.
Бильярдная загудела, в одних голосах слышалась радость, в других — разочарование, а в некоторых — неприкрытая злость. Крестер, стиснув кий, застыл у стола, и Джек, выбирая позицию, то и дело на него натыкался. Это нервировало. Как немолчный гомон болельщиков, солнечный свет, урчание в животе, ломота в мускулах и ослепительный блеск, пляшущий вокруг шаров, перегружая и без того утомленное зрение. Но пуще всего нервировал песок, бесшумно пересыпавшийся из склянки в склянку. Джек кожей чувствовал, как он уходит. У него практически не было времени для анализа ситуации. Он бил и бил — по наитию, не прицеливаясь, полагаясь только на внутреннее чутье. Счет стал расти с головокружительной быстротой, голос арбитра доходил до него, как сквозь вату.
Карамболи, дуплеты, свояки, чужаки — карусель продолжала вертеться. Допуская ошибку во время какого-нибудь удара, Джек ухитрялся исправить ее следующим посылом шара. Все в нем сейчас стремилось к единственной цели — набрать тридцать одно очко. На одно очко больше, чем братец.
И тут стон Фенби заставил его оторвать глаза от сукна.
Верхняя часть песочных часов почти опустела. А миг заминки сорвал карамболь. И к столу вновь шагнул ошалевший от радости Крестер.
— Никаких промедлений, сэр. Ваш черед.
Возглас судьи напоминал выкрик рефери в боксе. Игра теперь и впрямь походила на бокс. Удар следовал за ударом, и Крестер, невольно охваченный этим ритмом, без колебаний склонился к зеленому полю. Белый и красный шары стояли напротив центральной лузы, где-то футах в полутора друг от друга.
Загнать цветной, и счет вырастет до небес, так что победа в кармане. Крестер выдохнул и с оттяжечкой послал вперед кий. Шары столкнулись и разошлись, но красный пошел как-то боком. Правда, подкрутка все равно вела его к лузе, однако вращение было довольно ленивым, и все притихли, гадая, скользнет он в лузу или откатится, задев за ее край.
Шар, дрогнув, навис над лузой и замер.
— Очков нет, — разочарованно сказал судья, сочувствуя, похоже, отнюдь не Крестеру, у которого и так все было в порядке, а тому, кому десять оставшихся в склянке песчинок не давали возможности отыграть еще десять очков.
Меченый Джека находился дюймах в шести от шара братца, почти на предельной дистанции, а времени едва хватало на один-разъединственный и даже при известном везении практически ничего не сулящий удар.
Джек с силой ударил, и меченый Крестера влетел в свободную центральную лузу.
— Два очка, — закричал судья, невозмутимость которого улетучилась в один миг.
Он, как и все, напряженно следил за перемещением шара Джека. Тот стукнулся в боковой борт, затем врезался в дальний и понесся обратно к цветному, которому, чтобы свалиться, хватило бы и легкого дуновения ветерка.