— Стой, малый, стой!
Джек барахтался, извивался, пытаясь высвободиться из стальной хватки. Французы бегут, он должен дать им пинка. Не важно, что у него нет устрашающего шотландского палаша. Йоркширец учил, что штык в атаке не хуже. Джек, кстати, сегодня уже подколол им врага.
Но вывернуться из рук Макдональда было не так-то просто. Горец рывком развернул его, впился взглядом в лицо.
— Слушай меня, Абсолют. Мне велели не спускать с тебя глаз, и правильно, что велели. Иначе ты в горячке позабудешь себя и свой долг. Ты уже принял участие в бойне, и хватит. Теперь твое дело — ждать приказаний. Твои командиры надеются на тебя. — Он подбородком указал на английские развевающиеся знамена. — Ступай туда. Твое место там, а мое…
Он быстро вытащил из ножен палаш и с криком «Макдональды и победа!» бросился догонять своих солдат.
— Эй, Абсолют! Ты что, уснул?
Это был командир Сорок третьего, Хейл.
— Бери ноги в руки, — велел он, когда Джек приблизился, — и беги к командующему. Видишь, он там — на холме. Передай ему, что французы повсюду разбиты, а генерал Меррей у них на плечах прорывается к мосту. И еще вот что… — Полковник отошел в сторону, давая Джеку взглянуть на генерала Монктона. Тот с закатившимися от боли глазами лежал на земле, его жилет превратился в кровавое месиво, по которому шли пузыри. — Скажи ему и об этом. И спроси, что мне делать. — Он похлопал оцепеневшего гонца по плечу. — Вперед, Абсолют.
Джек с большой неохотой сделал один шаг и с еще большей — другой. Он ведь солдат, а не мальчик на побегушках, его место — в бою. Но вдруг ему в голову вошла мысль, насколько важна его миссия. Особенно в столь триумфальный момент. Французы бегут. Битва выиграна. Вулф будет в восторге. И доставит ему это замечательное известие не кто иной, как сын его старого боевого товарища — молодой, но уже проверенный в деле корнет Абсолют.
С этими мыслями он понесся к холму, где плотно сгрудилась свита Вулфа. Обежав офицерские спины по кругу, Джек попытался прорваться через заслон. Потом взмолился:
— Джентльмены, прошу вас. У меня важное сообщение. Позвольте пройти!
Спины раздвинулись. Джек скользнул в брешь. Генерал полулежал на руках коленопреклоненного гренадера и говорил пытавшемуся снять с него окровавленную рубашку врачу:
— Повторяю, со мной все кончено. Не тратьте зря время!
Джек упал на колени.
— Сэр! Французы бегут.
Глаза не открылись, но на губах заиграла улыбка.
— Я понял. Благодарю тебя, Боже, я умираю в мире с собой.
После этого голова генерала упала, а туловище обмякло, осело мешком.
— Но, сэр! Я принес и другие известия. Не очень, правда, хорошие. Генерал Монктон ранен, а может быть, уже мертв, и… и…
Гренадер бережно положил своего командира на землю.
— Он не слышит твоих новостей, парень, ни плохих, ни хороших. Его уже с нами нет.
— Но полковник Хейл ждет ответа! Ему… ему…
К Джеку склонился другой гренадер, офицер.
— В чем дело? Монктон тоже выбит из строя?
— Да, сэр. Его ранили… тяжело.
— Значит, командование должен принять теперь Тауншенд, да убережет нас Господь. — Офицер бесцеремонно потянул Джека за портупею. — Вставай, парень. Он на левом фланге. Дуй живо к нему и расскажи обо всем. — Он посмотрел на недвижное тело. — А еще скажи, что мы, выполняя последний приказ генерала, начинаем преследование врага. Барабанщик! — Его голос возвысился. -Дай сигнал к наступлению! Погоним этих зайцев обратно во Францию! Луисбургские гренадеры, вперед!
Собравшаяся вокруг тела толпа в один миг поредела. Вскоре возле усопшего остались два санитара, врач и топчущийся на месте посыльный. Взгляд последнего все еще был прикован к лицу генерала. Оно было умиротворенным, спокойным и даже порозовело, утратив всегдашнюю нездоровую бледность. Он пошел на поправку, подумалось Джеку, но… слишком поздно, теперь ему это уже ни к чему.
Грохнули барабаны, запели трубы, из сотен глоток вырвался торжествующий рев. Солдаты, озлобленные тремя месяцами поражений, теперь ликовали, предвкушая реванш.
Глядя на них, Джек тоже воодушевился и полетел стремглав к левому флангу. Мушкет бил по заду, он придержал его за приклад, сползающую треуголку пришлось просто сдернуть. Упоенно размахивая свободной рукой, Джек несся по равнинам Авраама к дороге на Сен-Фуа, к повороту, где развевались знамена пятнадцатого и шестидесятого пехотных полков и где должен был находиться новый командующий войсками британцев.
Тот и впрямь обретался именно там. Генерал Тауншенд стоял на руках силачей гренадеров, немилосердно кляня шаткость опоры и одновременно пытаясь удержать возле глаз подзорную трубу.
Завидев посыльного, он сполз на землю и, как только сообразил, что командование перешло в его руки, возмущенно вскричал:
— Преследовать? Распылить армию по всей этой пустоши, когда мы не знаем, каких подкреплений ожидает Монкальм? И потом, это бегство может оказаться лишь хитростью, чтобы заманить нас в засаду.
Полковник Пятнадцатого пехотного полка осмелился возразить.
— При всем уважении к вам, сэр, позвольте заметить, что генерал Вулф, похоже, так не считал. Он полагал, что Монкальм бросит в бой все свои силы, и потому…
— Вулф мертв, — оборвал его Тауншенд. — Монктон умирает. Теперь совершенно не важно, что они там полагали. Важно лишь то, что думаю я! — Он сурово воззрился на дерзкого офицера и продолжал сверлить его взглядом, пока тот не спрятал глаза. — Мы знаем, что Бугенвиль идет к нам от Сен-Фуа. Что будет, если эти ребята сомнут нас? Нет, я приказываю, трубите отбой! Отзовите их всех! И как можно скорее! В том числе и Меррея, и долбаных якобитов, похожих на баб.
Офицеры кивнули, прозвучали команды, солдаты побежали к орудиям.
— Кто прикрывает наш тыл?
— Полковник Хоу с легкой пехотой, — отрапортовал адъютант.
— Этого недостаточно. Передайте Бертону, чтобы отвел туда сорок восьмой. А ты, паренек… — Он повернулся к пытающемуся восстановить дыхание Джеку. — Ба, да я тебя знаю, молокосос. Ты, кажется, был ночью с Хоу?
— Да, сэр, но я…
Тауншенд нетерпеливо махнул рукой.
— Отправляйся к нему. Передай, что он должен сдерживать Бугенвиля, пока не придет подкрепление. Оно уже формируется. Ты понял? Вперед!
Джек повернулся и побежал. Опять. Не успев отдышаться.
— Полцарства за клячу, — пробормотал он себе под нос.
Он проплутал с полчаса, но все-таки отыскал Билли Хоу.
— А, это ты, Акведук! — осклабился тот. — Излагай!
Джек изложил все, что знал, однако ни бегство французов, ни даже смерть генерала Вулфа не произвели на полковника ни малейшего впечатления, он оставался невозмутим. Единственным, что его как-то задело, был приказ Тауншенда.