Он ничего не видел и ничего не соображал. Зрение отказало ему, так же как слух и сознание. Он весь превратился в куда-то влекущие его ноги и даже не делал попытки спросить себя, почему это так. Потом все внезапно возвратились. По крайней мере разум и зрение. Джек увидел веревку, вспомнил, зачем она тут натянута, и в последний момент умудрился в прыжке перелететь через нее. Он упал и, извернувшись, сел, отчаянно скребя землю ногами.
Медведь, видя, что его оскорбитель повержен, встал на дыбы и оглушительно заревел. Он сделал шаг, загребая передними лапами воздух, шумно принюхался и сделал еще один шаг.
Веревка дернулась, но ничего не случилось.
Все. Джек понимал, что сейчас погибнет.
Тут прозвучал щелчок, ветви березки взметнулись, и заостренный кол вонзился зверю в плечо.
На миг воцарилась почти абсолютная тишина. Медведь неожиданно повел себя как человек. Он озабоченно повернул морду и здоровой лапой выдернул ранившую его деревяшку, потом с хрустом разгрыз ее и секунду спустя опять повернулся к съежившейся от страха фигурке.
— О господи! — закричал Джек.
Он рывком вскочил на ноги, неуклюже попятился и уперся хребтом в березовый ствол. Зверь снова рявкнул, но уже не грозно, а озадаченно: из спины его почему-то торчал томагавк.
— Есть! — торжествующе завопил Ате, но медведь лишь передернулся, как от укуса назойливой мошки, и опять пошел к Джеку, разевая громадную пасть.
Джек торопливо сорвал с головы меховой капюшон и швырнул в зверя. Тот отбил его, как в крикете, и двинулся дальше. Джек громко выругался, отступая за ствол. К собственному томагавку, заткнутому за пояс, он даже не потянулся. И отбросил мысль влезть на дерево, зная, что косолапый взберется быстрее. Ему оставалось лишь одно — бежать. В тщетной надежде несколько оттянуть роковую развязку. И он побежал.
Медведь гнался за Джеком, Ате — за медведем. В таком порядке они и неслись вверх по склону. Первый скакал через кусты, второй ломился сквозь них, так что дистанция между ними пока что не сокращалась. Джек не имел ни малейшего представления, куда он бежит, и потому вид перевернутого котелка привел его в несказанное изумление. Через мгновение он пронесся мимо берлоги. Дальше холм разделяла расщелина, слишком — увы! — широкая для прыжка. Но утробное взрыкивание за спиной не оставляло ему выбора.
— А-а-а! — завопил Джек, бросаясь в пустое пространство.
Каким-то чудом он все-таки перелетел через провал и с облегчением взрыл носом снег на другой его стороне.
А потом застонал от обиды, ибо пучки пожухлой травы, за которые он ухватился, не могли удержать его вес. Он неуклонно съезжал с обрыва… но тут нога его наткнулась на основание притулившегося к скале кустика, затем вторая нога отыскала ствол столь же неприхотливого деревца, а одна из рук — едва заметные трещинки в камне.
Между тем медведь приближался. Джек сначала услышал яростный рык, а потом ощутил сотрясение почвы. Зверь, с ходу перескочивший через расщелину, приземлился где-то над ним. Вот и все. Джек вздохнул и зажмурился. Под ним была пропасть, над ним — клыки и когти, и он уже знал, что предпочтет.
Он приготовился отпустить руки, как вдруг до него донеслось новое взрыкивание. Медведь взревел еще раз, и этот рев, высокий, отчаянный, походил скорее на вопль. Послышались странные звуки, напоминавшие скрежет железа по камню, затем что-то обрушилось сверху, прижав Джека к скале и едва не расплющив его. Отчего-то вдруг заболела нога, будто в нее всадили три ножа сразу, а потом вокруг установилась непонятная тишина, нарушаемая странными удаляющимися шлепками. Последний из них сопроводил шумный всплеск.
Вначале он слышал лишь собственное дыхание. Потом чей-то неуверенный голос окликнул:
— Джек! Эй! Ты живой?
Ему понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, кого окликают. В последнее время к нему никто не обращался по имени, в том числе и могавк.
— Джек! — опять крикнул Ате, а через паузу послышался топот и в вышине промелькнула легкая тень.
Джек поднял глаза и увидел потертые мокасины. Они тут же исчезли, взамен появилась рука.
— Джек!
Ате ухватил товарища за запястье. Джек пополз вверх, но вторая рука его все еще продолжала упрямо цепляться за трещины в камне. Однако могавк был упорен, и в конце концов они оба, почти обессиленные, повалились на снег.
— Мы сделали это, Джек! Мы убили ниаргуйе.
— Убили?
Джек заставил себя приподняться и посмотреть вниз. Футах в тридцати от него, на дне каменистой расщелины, перекрывая пробитое ручьем русло, недвижно покоилась мохнатая туша.
— Что ж, тогда можешь поцеловать меня в зад, — заявил Джек с нарочитой беспечностью.
— Возможно, чуть позже, — ответил Ате, и впервые с момента их знакомства широкое смуглое лицо его озарила веселая озорная улыбка.
Джек не замедлил улыбнуться в ответ, потом они оба хихикнули, потом захохотали.
— Думаю, теперь я буду звать тебя Сагейовах. На языке ирокезов это значит «испуганный». Видел бы ты себя, когда дедушка вытащил кол из плеча!
— Звучит красиво, но не слишком-то уважительно. Кажется, я заслужил более благородное имя, — сказал, все еще смеясь, Джек.
Ате пожал плечами.
— Пожалуй, ты прав. Ты быстро бежал, ты прыгал через кусты, ты перескочил провал здесь, а я — там! — Он показал на место, где расщелина была уже. — Ладно! Ты будешь Дагановеда.
— Что это значит?
— Неутомимый. Согласен?
— Сойдет, — сказал Джек.
Эйфория прошла, уступив место голоду и усталости. Неутомимый был смертельно измотан и хотел есть. А туша медведя лежала внизу, и до нее еще нужно было добраться.
— Ну и что же нам теперь делать? — спросил хмуро он.
Вместо ответа Ате вскочил на ноги и побежал вниз по склону. Минуту спустя он уже стоял возле туши, с большой осторожностью вытаскивая из нее томагавк. Затем молодой ирокез огляделся.
— Что? — крикнул Джек.
— Порядок! — Ате ткнул топориком в стену утеса. — Не помню, как у вас это называется. — Он жестом изобразил крышу над головой. — Нам будет удобнее сделать все здесь, а не наверху.
Джек застонал от мысли, что придется спускаться. У него ломило все тело, а ногу жгли кровавые ссадины от медвежьих когтей.
— Как мы это сделаем?
Ирокез усмехнулся.
— Ты у нас теперь Неутомимый, но и мое имя тоже кое-что означает. Атедавенет по-вашему — Умник. Давай спускайся, я покажу тебе, за что мне дали его.
— И что же теперь?
За десять прошедших с момента гибели зверя дней он впервые видел Ате ничем не занятым. Его, впрочем, это не слишком расстраивало, ведь ничего не делал и он. Хотя Джек, возможно, сейчас предпочел бы, чтобы ему отдали новый приказ, а он, огрызаясь, приступил бы к его исполнению. Во-первых, это бы его развлекло, а во-вторых, добавило бы уверенности в том, что они и впрямь смогут выжить. Правда, эта уверенность и так была в нем крепка. Они хорошо потрудились. Голод и холод забылись. В убежище сухо, тепло. И буря на дворе вроде утихла, а ирокез ничего не делает. Только сидит и смотрит.