Я снова последовал принципу, которым руководствовался при создании первых двух книг: «Пиши о том, что тебе нравится». И, как и в случае с двумя только что помянутыми опусами, немало полезного материала удалось накопать с помощью исследований.
Поскольку «Соперники» впервые были поставлены на сцене «Друри-Лейн» в 1775 году (впоследствии постановка возобновлялась), я заинтересовался тем временем, которое должно было послужить историческим фоном для моей книги. А время было грозное: разгоравшаяся в Америке война за независимость могла стать подходящей ареной для применения некоторых способностей моего галантного капитана.
Мое театральное пристрастие воплотилось в литературном тексте парадоксальным образом: по моей версии, Джек (к его ярости) стал... прототипом героя Шеридановой пьесы. Нашли отражение и иные мои театральные реминисценции. Читатель может догадаться об этом и по образу актрисы с ее раздражающим жеманством, и по постоянному цитированию Гамлета, единственной роли, которую я играл с не меньшим удовольствием, чем Джека (и которая, к слову, преследует меня по сию пору).
Другие мои интересы должны быть заметны в сценах боев и схваток с применением холодного оружия, а также в описании ирокезов. Я стал знатоком их обычаев несколько лет назад, работая над своей второй книгой — «Узы крови». Признаюсь, было чертовски приятно почувствовать, что полученные в процессе ее подготовки знания пригодились мне снова.
Все это и многое другое позволило выстроить мир Джека Абсолюта. Здесь, конечно не обошлось без некоего deja vu, что особенно проявилось в эпизодах, связанных с «Соперниками». Я заставил Джека произносить те самые строки, которые некогда произносил сам. Он реагировал так же, как я, и так же тревожился, как бы не оказаться смешным. На самом деле в этом образе воплотилось нечто автобиографическое: в «моем» Джеке я видел свою жизнь, «проигранную» на сцене. Прошлое соприкасалось с настоящим, одно накладывалось на другое; право же, в работе над этой книгой было немало странного.
В процессе написания я беллетризировал образы реальных исторических лиц и постарался приблизить к реальности вымышленные. В моем описании генерал Джон Бургойн предстает кем-то вроде Джека, только в более солидном возрасте. Он — драматург, неотразимый дамский угодник, опытный полководец и в то же время первейший щеголь на двух континентах, недаром американцы дали ему прозвище «Джентльмен Джонни». Я постарался придать правдоподобие и образам иных реально существовавших людей: актрисы Элизабет Фаррен, полковника Сент-Легера, Шеридана, Эдварда Пеллью, Джона Андре, Банастра Тарлтона, вождя могавков Джозефа Бранта и Бенедикта Арнольда.
При этом я вполне отдаю себе отчет в том, что литературный образ едва ли способен объективно и полно отразить реальную историческую личность. Это особенно справедливо, когда речь идет о таких противоречивых фигурах, как Джозеф Брант или Бенедикт Арнольд. Отношение к ним, равно как и оценка их деятельности, по сию пору остаются неоднозначными. Я делал то, что единственно возможно для романиста: старался держаться как можно ближе к историческим фактам (иные из которых, к слову сказать, также трактуются специалистами весьма несхоже) и выстраивал характер на основе имеющихся данных. Надеюсь, то, что у меня в конце концов получилось, не вызовет возмущения у знатоков и любителей истории.
Есть среди персонажей и чисто вымышленные, среди которых я бы отметил Ангуса Мак-Тавиша. Этот образ был навеян мне прочтением «Похищенного» Роберта Льюиса Стивенсона, но вот моделирование англо-шотландского говора стоило мне немалых усилий.
Что касается истории кампании у Саратоги, включая особенности сражений, то сведения об этом я почерпнул из разных источников. Большая часть описанных мною событий — Орискани (как битва, так и последовавшая за нею резня), появление идиота Ганса-Йоста, смерть Саймона Фрейзера, штурм редутов Саратоги, — все это имело место в действительности.
Кроме того, я получил огромное удовольствие, участвуя в октябре 2002 года в реконструкции исторической битвы, имевшей место у форта Эдвард, штат Нью-Йорк. Мероприятие проводилось по поводу 225-летия сражения. Джон Бил, «командующий британской армией», и все прочие фанатики исторической реконструкции — «красные мундиры», «континенталы», «могавки» — проявили удивительное гостеприимство и снабдили меня множеством ценнейших сведений.
Потом мне удалось на пару дней съездить на Высоты Бемиса, где все сохраняется как в прежние времена. В сумраке, стоя над полем, где так много смельчаков встретили свою смерть, я вбирал в себя неповторимую атмосферу этого места. Помимо всего прочего, именно там я почерпнул ряд значимых деталей. Скажем, цапель и бабочек мне удалось подсмотреть именно там.
Сознаюсь, порой ощущение было сопоставимо с тем, что довелось мне испытывать в тех немногих случаях, когда появление Криса/Джека на сцене вызывало смех. Там — в «Малверне» и у Саратоги — я говорил себе одно и то же:
«Мне за это платят!»
Собирая материал для романа, я перелопатил гору литературы и прочел слишком много книжек, чтобы перечислять их все. Однако есть и такие, не упомянуть о которых нельзя. Труд Кристофера Хибберта «Красные мундиры и мятежники» дал мне возможность увидеть войну и ее основные события в общей перспективе. Книга Майкла Гловера «Генерал Бургойн в Канаде и Америке» была полезна, в частности, тем, что позволила по-новому взглянуть на этого полководца, часто подвергающегося незаслуженным насмешкам. «Английское общество восемнадцатого века» Роя Робертса, равно как и «Лондон доктора Джонсона» Лизы Пикард не только изобиловали фактическим материалом, но и позволили проникнуться духом эпохи. Специальные труды, опубликованные издательством «Оспрей», славящимся своим безупречно академическим подходом, обеспечили мне знакомство с деталями военного быта того времени. В этом смысле хотелось бы особо выделить книгу «Саратога, 1777» Брендана Моррисси.
Сведения о могавках были во многом почерпнуты из классического труда Льюиса Генри Моргана «Лига ирокезов», являвшегося моей настольной книгой еще при работе над «Узами крови», и великолепной книги Изабель Томпсон «Джозеф Брант, человек двух миров», проникнутой глубочайшей симпатией к этому персонажу и его народу.
Деяния тайного общества иллюминатов описываются мною так, как представил их Джон Робисон в своем разоблачительном памфлете «Доказательства заговора», опубликованном в 1798 году. В трактовке профессора натуральной философии Эдинбургского университета иллюминаты предстают зловещими и безжалостными, какими и должно быть гонителям Джека. Чтобы узнать побольше о шпионах и шпионаже, я приобрел в Саратоге книгу Джона Бэклесса «Оборотни: предатели и герои». Это весьма информативный труд, но что касается используемого Джеком необычного способа обнаруживать невидимые чернила, то он является плодом моего больного воображения.
Биография Дэвида Гаррика, принадлежащая перу Джо Бенедетти, позволила мне свести более близкое знакомство с театральной (в том числе и закулисной) жизнью эпохи и прийти к заключению, что за минувшие столетия бытующие в актерской среде нравы почти не претерпели изменений.