Султан поднял голову и хрипло приказал:
— Вон!
— Может быть, нам стоит убить его перед твоим взором, великий господин? — Визирь поднял руку, чтобы подать солдатам знак.
— Не он. Вы все уйдите отсюда. Не он. Вы! Вы все!
Мехмет приподнялся на постели. Его глаза вспыхнули. Он гневно смотрел на своих подданных, но силы быстро оставили султана, который снова рухнул на подушки, содрогаясь в конвульсиях.
— Никто не смеет выходить за ворота! — прошипел визирь. — Никто!
Один за другим все покинули шатер. Визирь придержал полог, обернулся, посмотрел на султана, лежащего на кровати, на крестьянина, который стоял перед ним, покачал головой и удалился.
Теперь они остались одни. В шатре воцарилась тишина, все смолкло и за его пределами. Ее нарушало только постоянное бурчание, доносящееся из желудка Мехмета, и шелест простыней под его ногами.
Они молча смотрели друг на друга, потом султан первым нарушил молчание:
— Дракула!..
Влад на мгновение растерялся. Он не ожидал, что Мехмет сразу узнает его. Султан сильно изменился, но время не пощадило и его. У Дракулы не было никакого продуманного плана. Он рассчитывал на крокус и на то, что Мехмет любит цветы. Влад во всем полагался на кисмет.
— Ты знаешь, кто я?
— Я знаю, кем ты был. Теперь ты мертв и пришел ко мне из тьмы небытия, чтобы доставить какую-то весть.
Дракула наклонился к нему.
— Нет, Мехмет Селеби, возлюбленный небесами. — Влад назвал султана его давним именем. — Я не мертвец, пришел к тебе живым и не принес никакой весточки от тысяч людей, убитых тобой за много лет.
— А как насчет тех, кого убил ты, Дракула? Мы с тобой два сапога пара, разве нет? Только ты действовал в более скромных масштабах, в своей маленькой стране. Я ведь видел ту жуткую череду кольев, на которых торчали люди.
Спазм снова схватил султана. Он согнулся, рыгнул, но на этот раз изнутри ничего не вытекло. Там уже было пусто.
— Мы скоро снова встретимся, — продолжил Дракула, склонился еще ниже и пристально посмотрел в лицо врага. — Но ты раньше меня увидишься со своими жертвами.
Что-то похожее на смех вырвалось из опавшей груди султана, но очень быстро переросло в кашель, скрутивший его.
Потом Мехмет снова взглянул на Влада.
— Неужели ты думаешь, что смерть пугает меня? Она станет благословением Аллаха, его снисхождением к моим страданиям.
Султан покачал головой и спросил едва слышно:
— Неужели ты живой? У меня нет времени удивляться этому, да и сил тоже. Хочу только спросить, для чего ты пришел сюда, князь Цепеш? Что тебе нужно от меня?
— Я пришел за ястребом, которого ты задолжал мне, Завоеватель, — улыбнулся Дракула.
— За каким ястребом?
— Помнишь наше пари во время игры в джерид? Против кусочка моей плоти ты поставил ястребиху по имени Сайезад. Вспомнил? Так вот, я выиграл. Ты должен отдать мне эту птицу.
— Сайезад? Дитя ночи? Моя красавица.
Глаза Мехмета закатились, голос снова обратился в надрывный хрип.
Однако он преодолел слабость и неожиданно выкрикнул, глядя воспаленными глазами прямо в лицо Дракулы:
— Сайезад умерла двадцать лет назад!
— Тогда я возьму любую другую птицу.
Они снова некоторое время молча смотрели друг на друга, потом Мехмет опустил руку.
— Вон там, под диваном, ящик. Открой его.
Дракула исполнил просьбу.
— Там лежит черный оникс. На нем выгравирована моя печать, тугра. Видишь?
— Да.
— Это специальный знак. Им могу пользоваться только я и еще главный сокольничий. Мы даем его людям, которых посылаем за птицами. Они показывают этот знак страже. Ты можешь выбрать любую птицу, но я советую взять Хаму.
— То есть «приносящую радость». — Дракула кивнул и вынул из коробки знак с султанской печатью. — Это на самом деле так?
— Она молода, но уже отлично обучена. В ней много силы и ярости. Если тебе удастся найти с ней общий язык, то она принесет столько дичи, сколько еще никто не добывал с тех пор, как не стало моей красавицы Сайезад. Однако это потребует усилий. Есть ли у тебя нужные навыки?
— Наверное, да. Может быть, Хамза-паша подскажет мне с того света, как лучше тренировать ее? Ведь он был лучшим сокольничим из всех тех, которых я когда-либо встречал.
— Хамза! — Это имя вызвало у Мехмета новый приступ.
Он схватился за живот, что-то нащупывая пальцами.
— Ты убил его.
— Да. Я любил его и убил. Ты любил моего брата Раду и тоже убил его.
— Нет, это не я. Я не… — Мехмет не договорил, его пронзила страшная боль.
Султан взревел так, что выпученные глаза едва не выскочили из орбит, и согнулся пополам. Потом, стараясь сдержать себя, он схватил Дракулу за ту самую изувеченную руку с четырьмя пальцами, в которой валашский князь держал знак, только что отданный ему. Мехмет напрягся и притянул Влада к себе так близко, что их лица почти соприкоснулись. Дракула почувствовал ужасающее зловоние, исходящее из внутренностей султана, увидел страшную муку в его глазах.
— Однако за птицу придется заплатить, сын Дьявола, — прошептал Завоеватель. — Возможно, ты сам так и не думаешь, но всю жизнь мечтал об этом. Разве не ради этого ты жил? Убей меня. Убей!
Дракула молча смотрел в глаза всемогущего султана. За все эти годы ему не раз приходилось видеть лица людей, стоявших на пороге смерти, тех, кто погибал, посаженный на кол, кто падал, сраженный мечом. Он всегда мог определить, сколько еще осталось жить тому или иному человеку. Теперь, взглянув в глаза Мехмета, Влад ясно понял, что сочтены даже не дни, а и часы султана.
— Что ж, не буду скрывать, — сказал он. — Я действительно пришел сюда еще и затем, чтобы забрать твою жизнь, если получится, добиться давней цели и в этот момент умереть, испытывая огромное счастье. Да, ты прав. Я мечтал убить тебя с самого первого дня знакомства и почти достиг своей цели в ту ночь, когда потерял вот это. — Он разжал пальцы султана, поднял искалеченную руку и вытянул ее, показывая обрубок мизинца. — Но сейчас я опять с тобой встретился и возьму только то, что ты должен мне, а жизнь отнимать не буду. — Дракула улыбнулся.
Мехмет закричал так страшно, что визирь, лекари доктора, прислуга, солдаты вбежали в шатер и бросились к постели. Все они были смущены. Словно в бреду, султан снова и снова повторял имя своего старого врага, который давно уже был мертв.
Якуб взял чашу с опиумом, заставил Мехмета отпить и заметил, что дурманящее снадобье почти не действует. Можно было бы увеличить дозу, но это значило бы убить больного. Наверное, смерть была бы даже благодеянием, но никто из тех людей, которые хотели бы сами пожить подольше, не мог отнять жизнь у султана.