— Ты не имеешь права атаковать нас в нейтральной зоне! — прокричал он.
— А я и не атакую, — ответил Влад, отводя лошадь.
Перепалка, затеянная Мехметом, позволила трем валахам выдвинуться почти на середину поля, прежде чем турки рванулись вперед.
— Вот, — сказал Ион, протянул Владу другое копье и взглянул назад. — Сейчас?
— Погоди… а вот сейчас!
Раду крикнул, ударил шпорами лошадь и погнал ее по дуге налево. Турок бросился следом, кинул копье, промахнулся и вернулся к своей линии. Раду устремился за ним.
Теперь на поле выехали все. Мехмет и Абдулрашид стояли в тридцати шагах от противников. Расстояние было большим, но хороший игрок в джерид вполне мог с ним справиться. Влад рассчитывал на то, что разъяренный Мехмет станет бить наверняка. Он пригнулся к шее Калафат и ехал с Ионом стремя в стремя. Высокое тело товарища как бы закрывало его от противника.
Их оттеснили на запад, к стойлам. Атаковать Мехмета отсюда было труднее или, наоборот, легче.
— Сейчас! — крикнул Влад.
Ион дернул поводья и повернул налево, уходя от преследователей. Дракула скакал параллельно ему, все еще скрываясь за другом. Когда до противников оставалось меньше двадцати шагов, он распрямился, его стало видно.
Оба турка откинулись назад, готовясь к броску. Абдулрашид кинул дротик первым, чуть подавшись вбок. Его копье пролетело низко и попало в ногу Иону. Влад слышал вопли восторга своих противников и то, как резко вскрикнул его товарищ. Однако он не спускал глаз с Мехмета. Тот отклонился в седле и метнул копье.
Все словно застыло. Лошади перестали фыркать, люди — кричать, выражая триумф или огорчение. Влад теперь отчетливо слышал лишь свист летящего копья Мехмета. Ветер свистел и рвал его кожаный наконечник. Дракула бросил свое оружие наземь и ждал.
Потом все ожило, рванулось с бешеной скоростью. Едва копье приблизилось, он наклонился и выбросил руку, чтобы схватить его. Это был маневр, о котором мечтали многие, но он мало кому удавался, поэтому вызвал крики поддержки и восхищения даже со стороны турок. Но сам Мехмет, разумеется, сделал вид, что ничего не заметил. Он повернул лошадь и поскакал на свою часть поля, к запретной зоне.
Все же ему пришлось обернуться. Влад догонял его. Между ними уже оставалось расстояние в три широких прыжка лошади, не больше. Это было не так близко, чтобы кто-то мог потом сказать, будто Дракула нарушал правила, но достаточно для того, чтобы не промахнуться.
Влад резко дернул поводья и повернул Калафат вправо. Потом он сделал вид, что собирается возвращаться, но неожиданно рванулся вперед и еще до того, как турок пересек спасительную границу, бросил копье. Оно угодило Мехмету в спину, в самый позвоночник.
Победителю было приятно услышать, как треснуло дерево. Это означало, что удар получился сильным. Мехмет вскрикнул, вылетел из седла, упал в пыль и перевернулся несколько раз.
Влад оглянулся и с удовлетворением увидел, что турок все же поднялся и способен двигаться. Заложник был далек от мысли, что судьба, которая была предписана им обоим, состояла в том, чтобы наследник престола погиб сегодня от его руки. Еще большее удовлетворение юный Дракула испытывал при мысли о том, что все кончилось. Теперь он мог сойти с седла.
Влад направил Калафат к конюшне, прикоснулся к паху, улыбнулся и негромко заметил:
— Пока все на месте.
Почти все зрители бросились посмотреть на Мехмета, упавшего из седла. Только несколько человек пытались удержать их, хватая за руки и лупя по спинам. По большей части это были христианские невольники, получившие возможность колотить мусульман по случаю столь редкой удачи.
Ион протиснулся сквозь толпу, зная, что им не стоит здесь задерживаться. Вскоре валахи оказались среди тех, кто не знал их в лицо, так как находился слишком далеко от разыгравшихся событий.
Они взбежали по лестнице на галерею, окружавшую поле для джерида. Она служила защитной стеной и была испещрена бойницами, кроме того, представляла собой переход, который позволял людям беспрепятственно продвигаться над узкими улицами города, запруженными народом. Парни сели в тени, под навесом продавца фруктовых напитков. От любопытных глаз их закрывал решетчатый паланкин, кем-то оставленный здесь.
Валахи глазели на толпу, которая возбужденно кричала на поле, и обсуждали происшествие. Потягивая сок граната, они наблюдали, как слуги перевернули Мехмета на спину, а потом осторожно подняли и поставили на ноги. Он стоял, согнувшись, упираясь руками в колени, и что-то все время говорил. Его люди оглядывались по сторонам, точно искали кого-то — Влад легко мог догадаться, кого именно, — пожимали плечами и не могли ответить. Заложники видели, как он замахнулся на одного из них, но потом согнулся и прижал руку к спине, явно почувствовав боль.
— Жалко его рабов, — произнес Ион. — Он здорово поколотит их сегодня вечером в своем сарае.
— А заодно и изнасилует, — взволнованно заметил Раду. — Мужчин изобьет, а женщин изнасилует. Хотя может быть и наоборот.
Он покраснел, вдруг вспомнив, как сам едва не сделался ставкой в игре.
— Да он всех поимеет! — грустно вздохнул Ион. — Говорят, у него уже есть пять наложниц. Ему еще только шестнадцать лет, как и нам. — Он вздохнул. — А я не могу даже уговорить черноглазую Айшу из таверны покувыркаться со мной хотя бы разок.
— По крайней мере, здесь есть некоторое отличие, Ион. — Влад улыбнулся. — Мехмету не нужны ни мужчины, ни женщины как таковые. Он трахнет даже деревянный шест, если долго пробудет на солнце и дурь ударит ему в голову.
Переливчатый грудной смех донесся из паланкина, который парни считали пустым, и заставил их замолчать. Они говорили между собой на родном валашском языке. Обычно заложники использовали его для разговоров, которые никто не должен был понять, и до сегодняшнего дня еще не встречали в Эдирне никого из своих земляков.
Паланкин представлял собой решетчатую кабину, похожую на клетку, державшуюся на шестах. Внутри его находилось сиденье, по бокам были изображены сцены из жизни — охота, ястреб, хватающий в полете добычу, праздничное застолье.
Влад присмотрелся и заметил то, на что сперва не обратил внимания, — в паланкине кто-то сидел. Потом он взглянул на носильщиков, которые по-прежнему таращились на толпу. Один из них старался уговорить прочих вернуться к своим обязанностям, однако те никак не соглашались.
— Кто вы? — спросил Влад, наклонившись.
Ответом ему было молчание, тянувшееся очень долго, затем низкий красивый голос произнес на их родном языке:
— Я наложница.
— Чья? — спросил Влад.
Ответ опять последовал не скоро:
— Того человека, который, судя по возгласам толпы, униженно катается сейчас в пыли.