— А что же мои прежние соученики, товарищи по орте? — продолжил он. — Наверное, все они стали поклоняться Мехмету, захватившему Константинополь, и называть его великим завоевателем. Война для него как вино, она пьянит и никогда не надоедает. Неужели эта его страсть никогда не утихнет, он никогда не насытится?
— Я вовсе не…
— Я слышал, будто он называет себя новым Александром и не остановится, пока его империя не будет простираться с севера на юг и с востока на запад столь же широко, как и та, древняя. А тут я и моя маленькая страна. Мы встали на пути Мехмета.
— Но таковы обстоятельства. — Хамза опять осушил кубок. — Не стоит ввязываться в войну, которую ты не можешь выиграть. Подчинись, пошли дань и юношей для службы в армии. Не зли больше Мехмета.
— Как раз это я и собираюсь сделать, учитель, — ответил Влад.
Он свернул кусок пергамента, подписанный Мехметом, а потом вытер им кровь Абдулмунсифа, которая стекала со стола и капала на пол.
— Я отрежу носы его подданным и пошлю их в мешке самому султану, сожгу их посевы, убью скот, буду сажать на кол его солдат! Если турки уже не будут ужасаться всему этому, то я придумаю новые медленные и мучительные пытки, которые приведут их в смятение.
— Но для чего?.. — Хамза поперхнулся. — Для чего такие крайности?
— Именно для того, что ты не советовал мне делать. Я обязательно буду злить и провоцировать Мехмета, заставлю его броситься на меня еще до того, как он будет окончательно готов к походу. Ты знаешь, какие слова нас заставляли декламировать в Токате? «Мы мучаем других, чтобы они не мучили нас». Это был тамошний девиз. — Влад улыбнулся. — Ведь Мехмет собирался поступить со мной именно так. Я мог привезти с собой все золото Валахии и отдать десять тысяч лучших юношей, но еще до захода солнца все равно оказался бы в клетке. Грек, приехавший с тобой, постарался бы сломить мое мужество по дороге в Константинополь, чтобы Мехмет сполна смог насладиться моим унижением. Правда?
Не было никакого смысла отрицать очевидное, поэтому Хамза кивнул.
— Конечно. Вот видишь, мой дорогой учитель, мы прекрасно понимаем друг друга, Мехмет и я. Он шлет послания мне, я — ему. Новый Александр! Это звучит громко. Но история умалчивает о том, сколько людей и даже целых народов были обречены на ужасную смерть, прежде чем тот Александр воздвиг свою империю. Что же касается этого завоевателя, который нарек себя Фатихом, то скольких жителей Константинополя он подверг мучениям и казням, когда город был захвачен? Сколько юношей и девушек подверглись унижениям и расстались с жизнью, скольких изнасиловали прямо на алтарях, не считаясь ни с какими стихами, о которых ты упоминал, учитель?! — Влад поднялся. — Если бы я и вздумал следовать какому-либо историческому примеру, то отнюдь не македонскому, а карфагенскому.
Хамза тоже поднялся. Ноги у него ослабли, он чувствовал в них дрожь и оперся о стол.
— Ганнибал? — переспросил паша. — Почему? Разве он не был самым жестоким из всех тогдашних полководцев?
— Был, поэтому и бил римлян, в пять раз превосходящих карфагенян по силе. Он снова и снова наносил им безжалостные удары. Меньше ста лет назад простой пастух с Востока по имени Тимур сделал то же самое. Он наголову разбил турок, убил самого султана. — Глаза князя блеснули. — У меня нет никакого желания стать новым Александром, но я мог бы быть новым Ганнибалом или Тимуром.
— Нет, Влад. — Хамза взял молодого человека за руку. — У тебя уже есть новое прозвище. Тебя повсюду называют Казиклу-бей, то есть «князь, который сажает на кол». Неужели тебе хочется войти в историю именно под этим именем?
— Нет, паша! — Дракула снял ладонь бывшего учителя со своей руки и некоторое время держал ее. — Если я добьюсь успеха, то меня будут вспоминать как человека, как князя, который принес Валахии свободу. И только так!
Несколько мгновений они внимательно смотрели друг на друга. Потом Влад отпустил руку турка, отошел к столу, взял булаву и улыбнулся.
— Странно, что я теперь известен за умение, которое приобрел именно в Эдирне, можно сказать, у тебя на коленях, учитель. Но если человек имеет какую-то репутацию, то он должен поддерживать ее, чтобы она не рассыпалась. Идем. — Он направился к двери. — Я кое-что покажу тебе.
Однако Хамза не двинулся.
— Я уже видел, как сажают на кол, князь.
— Ты видишь и знаешь только одну сторону. — Влад с явным сожалением покачал головой. — Только одну часть. Нет, Хамза-ага, я собираюсь показать другие плоды твоего обучения. Ты все еще ведь главный сокольничий, верно?
— Да, но чисто номинально. У меня нет времени всерьез заниматься птицами. — Хамза медленно двинулся за Дракулой. — А ты не бросил шить?
— Увы, у меня тоже нет на это времени. — Влад распахнул дверь. — А перчатка, которую я сделал, все еще у тебя?
— Да. Она и сейчас со мной.
— В самом деле? Я польщен, эниште.
Они вышли во двор. Хамза внимательно посмотрел вокруг. Под стеной были собраны солдаты гарнизона, не убитые в сражении и не успевшие сбежать. Против них стояли валахи. В руках у них были луки с наложенными стрелами. Еще несколько человек держали лошадей. Тут же лежали веревки, сложенные кольцами. Деревянные колья были связаны пучками, словно прутья, поддерживающие стога сена на лугах. Кругом царило безмолвие. Никто не шевелился. Хамза почувствовал, что его охватывает озноб.
Влад не смотрел по сторонам. Они вошли в дверь, ведущую в восточную часть крепости, поднялись по винтовой лестнице в комнату, которую недавно занимали сам Хамза и его компаньон Фома. Паша сразу увидел, что все их вещи исчезли. Вместо них здесь находился сундук с серебряным драконом крышке.
Не задерживаясь в комнате, они сразу прошли на башню.
— Ты уже видел моего прекрасного Кара-хана, но еще не знаешь, каков он в деле.
Князь приблизился к насесту, надел охотничью перчатку, протянул руку, снял с птицы путы и посадил ее себе на руку.
— Да, он действительно красавец, — пробормотал Хамза.
Несмотря ни на что, опытный сокольничий не мог не восхищаться этим великолепным ястребом.
— Ты взял его взрослой птицей или еще птенцом? — спросил он.
— Взрослым, слава богу. Он попал ко мне в прошлом году. Я ведь говорил, что Кара-хану около пяти лет. Видишь красный блеск у него в глазах?
Глаза птицы ослепительно сверкали, она жадно высматривала угощение в руках хозяина. Влад протянул руку к мешочку, который висел тут же, достал кусочек мяса, дал его ястребу.
— Его хозяином был какой-то дурак. Он пытался тренировать Кара-хана, но у него ничего не получилось, а я своего добился.
Дракула наклонился к ястребу и ласково прошептал ему что-то.
— А ты все так же тренируешь в основном соколов, Хамза? — спросил он, не отводя глаз от птицы.