— Эй, деревенщина, куда так торопишься! — окликнул юношу насмешливый голос.
Дарган остановился, будто натолкнулся на каменную стену.
Медленно повернулся. Перед ним стоял молодой человек в дорогой одежде — тот же коричневый цвет, что и в наряде Ашгана, только золота меньше. Но рукоять меча заряжена магией так, что вокруг гарды вились синие огненные змейки. Лицо насмешника с густыми черными бровями, орлиным носом и надменным ртом было покрыто темным загаром — но то был не загар крестьянина или купца, загар путешественника или воина покрывал щеки человека, который немало времени провел на Эльфийской границе Алкмаара или на побережье, сражаясь с мерфолками.
— Я был принят верховным жрецом Ашганом по просьбе духа моего отца, — сухо ответил Дарган. — Но с кем, во имя предков, я говорю?
— А-а-а, все понятно, дядюшка все же удостоил тебя чести быть принятым… что ж, он всегда милостив к провинциалам. А говоришь ты, мальчик, с господином Зитааром.
— А ты говоришь с господином Дарганом, — ему в тон отвечал южанин.
— Господин Дарган… ну надо же… уж не хочешь ли ты сказать, что близок к артефакту своего дома настолько, чтобы именоваться господином?
— У меня личный талисман, так что ни у кого я не должен выпрашивать милость.
Дарган начал злиться — прежде всего, на себя за то, что так легко пошел на поводу и вступил в нелепую унизительную перепалку, ну и еще — на этого парня, который вел себя как наглая обезьянка из джунглей Ништру.
Кажется, утверждение, что Дарган обладает магическим артефактом, на миг смутило задиру. Но Зитаар не привык проигрывать сражения — даже словесные.
— Это не тот ли булыжник, что болтается у тебя на шее? — насмешливо спросил Зитаар.
Вновь надевая цепочку, Дарган позабыл спрятать талисман под одежду и выставил «Свет души» напоказ. Какая оплошность!
— Это дар самого Галлеана! — Дарган спешно убрал медальон под колет и рубашку.
— Никогда не слышал, чтобы у дома Таган имелся какой-то особый талисман.
— Не нашего клана, а нашей семьи. Мой отец получил его от своего отца, тот от своего… Этот медальон передается только старшему сыну.
— Ну и чем же он такой особенный, можно узнать?
— Это «Свет души». Он может воскресить человека.
— Вранье! Воскресить никто и никого не может. Даже богиня жизни Солониэль не смогла воскресить своего мужа Галлеана. А Галлеан был богом эльфов. Уж если богам листогрызов не под силу победить смерть, то как твой дурацкий булыжник может вернуть тебе жизнь…
— А как же воскрешающие храмы Империи?
— Уж не воображаешь ли ты, что носишь на груди целый храм? — надменно рассмеялся Зитаар.
В этот миг Дарган почувствовал жжение, что исходило от медальона. Ашган слишком уж принизил эльфийскую магию, — даже не наполненный, магический сосуд обладал изрядной силой, питаясь эмоциями владельца — его яростью, злостью, ненавистью. Или любовью. Дарган тут же вспомнил про Лиин — и почувствовал, что жар, идущий от медальона, мгновенно усилился. «Свет души, сила предков!» — прошептал Дарган простейшее заклинание и коснулся рукояти меча — тут же весь жар перетек из медальона в рукоять — синие всполохи заплясали вокруг гарды его меча куда веселее, чем у Зитаара.
Это маленькое представление заставило племянника Ашгана отступить на шаг.
— Магии у твоего артефакта хватит разве что на один удар, — заметил он уже без прежней надменности.
— Разве этого мало, возлюбленный духами предков Зитаар? — насмешливо спросил Дарган.
И все же в тот миг он пожалел, что отец не решился пожертвовать своей душой, дабы одарить сына великой силой.
* * *
На другой день ранним утром Дарган повстречал Лиин на открытой галерее дома. Маленький внутренний сад с фонтаном был весь розовый в кипени цвета. Слуги выносили столики и ковры в сад, чтобы господа могли провести этот день под пологом прекрасных деревьев. Шепотом сетовали: жаль, что в этом году в доме не сыграют свадьбы, и бросали косые взгляды на Лиин: семнадцатое цветение вишни для невесты считалось счастливым. Но девушка не обращала ровно никакого внимания на дерзких прислужников.
— Подле тебя осталось еще место на ковре, Лиин? — спросил Дарган, замирая от сладкого ужаса, и медальон, спрятанный под рубашкой на груди, обжег кожу.
— Одно. По левую руку от меня, — улыбнулась Лиин.
Ее улыбка была сильней любой магии — так показалось в тот момент Даргану. Она сама была магией, наполняющей медальон. Той магией, что пронизывает розовое кипенье вишневых деревьев, поет жаворонком в вышине, щелкает соловьем в кустах сирени на закате и окрашивает этот закат бесценным золотом и пурпуром.
— Я могу его занять? — Он сам не ведал, как набрался такой смелости. И голос его неожиданно захрипел, как флейта в руках неумелого музыканта.
— Ты этого хочешь? — Она знала силу своей магии — в этом сомневаться не приходилось.
— Я жажду этого, как жаждет глотка воды тот, кто провел весь день в пустыне близ Стеклянной пустоши.
Она засмеялась:
— Ты скор говорить, Дарган. А я…
Она не закончила фразу, помрачнела. И весь мир тут же померк вместе с ее улыбкой. Надвигалась буря, хотя небо оставалось по-прежнему синим.
В галерее загрохотали подкованные медью каблуки. Дарган обернулся и увидел Зитаара. Тот шел по галерее, будто на бой, полы его длинного камзола развевались, рука в кожаной перчатке лежала на пылающей синим рукояти меча.
— Место в саду рядом с Лиин мое! — выкрикнул Зитаар, никого не приветствуя.
— Ни я, ни духи моих предков ничего тебе не обещали, Зитаар, — ответила девушка сухо — как будто швырнуло в лицо Зитаару горсть песка.
— Она ничего тебе не обещала! — воскликнул Дарган, и медальон на его груди вспыхнул так, что свет пробился сквозь плотную ткань и рубашки, и колета.
— Ты поклялась никому не давать обещание до следующей весны… — заявил отвергнутый жених.
Он подошел к Даргану почти вплотную.
— Ты лжешь! — воскликнула Лиин, и краска гнева залила ее лицо, делая его еще прекраснее. — Не было таких слов и таких обещаний. Я лишь посетовала, что этой весной нет рядом со мной никого, кому я бы могла обещать свою руку, и уже вряд ли появится до будущей весны. Ты извратил мои слова, Зитаар! Если ты не понимаешь намеков, скажу прямо: очень хорошо, что я не оставила тебе места в нашем саду. Лепестки нашей вишни пролетят мимо тебя, и ты не вдохнешь ее аромат.
— Тогда и он не вдохнет!
Зитаар выхватил меч и ударил клинком по ножнам меча Даргана. Вызов на поединок! Магия клинков мгновенно заключила меж собой договор.
Слуги в саду, застыв, наблюдали, что творится на галерее. И едва клинок Зитаара коснулся ножен Дарганова меча, как розовые лепестки вишни стаей обезумевших бабочек хлынули на галерею. А слуги повалились на колени и закрыли головы руками.