— Но ты не боишься входить в Ум эль-Амад. В рудник, в штольнях которого умерли дюжины людей.

— Не дюжины, великий. Не дюжины... Это другое. Эта работа — наша жизнь. Но это... — Он пожал плечами. — Это просто мрачное место.

Артакс посмотрел на картины, которыми были испачканы стены. На большинстве были изображены сражающиеся люди. Странно для лесоруба, который, вероятно, никогда не принимал участия в сражении. Там были люди, рубившие друг друга секирами или пронзавшие друг друга длинными мечами. Несмотря на плохую технику, в рисунках проглядывала парализующая жестокость. Они завораживали, как будто ты сам был свидетелем того, что изображалось на рисунках. Артакс обнаружил рисунок, где двое мужчин держали третьего за руки и ноги, а четвертый подошел к ним и отпилил беззащитному руки и ноги. Артакс в отвращении отвернулся. А затем он понял! Это была не битва. Топоры и ножи. Пилы! На рисунках были изображены лесорубы, которые сражались друг с другом! Что же произошло там, высоко в горах?

Он стал внимательно рассматривать рисунок за рисунком на стенах в поисках ключа к загадке. Казалось, лесорубы и угольщики сражались друг с другом, но ничто не указывало на то, почему они так поступили. Неподалеку от каминного отверстия он обнаружил рисунок, совсем не похожий на другие. На нем была изображена большая, немного неровная буква V, на боках которой были грубые наброски елей. Нижняя треть была почти полностью черной. Не считая размытого пятна желто-голубого цвета. Несмотря на то, что оно не имело контура, казалось, безумец особенно тщательно старался нарисовать это пятно. Ему удалось создать впечатление струящегося из темноты света.

Чем дольше Артакс рассматривал рисунок, тем более неуютно чувствовал себя. Свет пробуждал полузабытые воспоминания об историях, которые рассказывали друг другу поселенцы в Новом мире. Истории о внезапной смерти и неожиданных проявлениях агрессии. Зеленые духи!

Но ведь их нет в Араме! Здесь люди в безопасности! Это мир людей, и девантары, их боги, отгоняют ужасы прочь!

Артакс выпрямился. Джитро по-прежнему стоял в дверях.

— Есть ли среди работников те, кто уже бывал в Новом мире?

— Нет, — мастер-плавильщик решительно покачал головой. — Те, кто уходят туда, становятся богатыми. А среди тех, кто приходит сюда, богатых нет. Некоторые уходят отсюда такими.

— Сколько угольщиков и лесорубов погибло в горах?

— Несчастные случаи бывают всегда... Вы должны понять, великий. Камнепад, медведи или внезапное похолодание. Здесь трудно зарабатывать свой хлеб. Из двадцати уходящих весной осенью один обязательно не возвращается.

— А из тех, кто пошел с человеком, который умер здесь?

Джитро вздохнул.

— Кроме него не вернулся никто. И никто не осмелился отправиться в Темную долину, чтобы поискать других.

Над рисунком, изображавшим зеленый свет, на стене было большое красно-коричневое пятно, потеки которого стекали на рисунок.

— Да обретет твоя душа покой, — пробормотал Артакс. Он попытался представить себе, что мог пережить этот человек.

Пленник одиноко стоящего дома. Наедине со страшными воспоминаниями.

Артакс увидел на стене бронзовое кольцо, к которому, должно быть, была прикована цепь. Взгляд его скользнул по всем изображениям смертоубийств, чтобы наконец снова вернуться к жуткому цветному желто-зеленому пятну.

— Я отправлюсь в Темную долину со своей свитой, — решил он. — Мне нужен вьючный осел с дополнительным провиантом. И два проводника, которые отведут меня туда.

Запретная долина

Конь Артакса тревожно засопел. С тех пор как они въехали в одинокую долину, животные дрожали от страха. Всадники, впрочем, чувствовали себя не лучше. Артакс знал, что в его свите ходят разговоры о том, что их здесь ожидает. Прошлым вечером он держал речь на стоянке и открыто сказал, что знает об этой долине и что предполагает здесь найти. Он даже предоставил каждому возможность уйти. Но все остались.

— Ты ведь не воображаешь, что они остались потому, что любят тебя? Должен признаться тебе, что поставить их перед выбором было довольно умно. Хотя все это лишь лицемерное признание. И перед совестью своей ты теперь чист. Но на самом деле выбора у них не было никогда. Все они хорошо помнят преследования жрецов. О реках крови на твоих руках. Кроме того тот, кто покинул бы тебя, навеки потерял бы лицо. Это всего лишь фарс для твоей совести, крестьянин.

Артакс научился пропускать слова голоса Аарона мимо ушей. Он не мог победить его, но, если не слушать его, это каждый раз был маленький триумф. Он внимательно обвел взглядом своих спутников. Некоторые встречали его упрямой улыбкой, в глазах других он видел страх.

Я отвечаю за их жизни, подавленно подумал он. Его приказ привел их сюда. Все, что произойдет здесь, случится потому, что он решил рискнуть их жизнями ради достижения своих целей. Интересно, других правителей тоже мучили подобные мысли?

— Ответ прост: нет! Ты мучаешься потому, что ты не правитель. Может быть, твое тело и сидит на троне, но твои потребности и мысли...

...по-прежнему крестьянские, про себя закончил Артакс фразу своего мучителя. Я отдаю себе отчет. И знаешь что? Это хорошо и честно. Конечно, это не твои мысли, но думать так было бы весьма к лицу всем правителям, мой бестелесный Аарон.

Его мучитель умолк, и Артакс широко усмехнулся. Эти маленькие диспуты уже начали доставлять ему радость, и иногда он даже тратил время на то, чтобы заставить Аарона не просто заткнуться, но и подробно рассказывать ему о собственных решениях, как учитель снова и снова что-то объясняет ученику, что тот никак не может взять в толк. Артакс знал, что сможет на многое повлиять за время, которое проведет в теле Аарона, и уже был довольно-таки уверен в том, что девантар не станет сломя голову заменять его. Но однажды он тоже умрет, и новое тело понесет дальше бессмертие Аарона. Аароны в его голове разговаривали с ним только одним голосом, несмотря на то что их, слившихся воедино, должны были быть дюжины. Он точно не знал, чьим голосом пользуется его мучитель, но если сам Артакс однажды станет частью их, то, возможно, станет всего лишь одним из многих и не сможет пробиться. Поэтому он принял решение привить Аарону еще при жизни некоторые свои идеи, повторяя их снова и снова.

— Бессмертный! — Затравленный крик оторвал его от размышлений. Джуба, который ехал в голове процессии, теперь несся к нему во весь опор. Он махал рукой. Что-то случилось! Остальные придержали коней.

— Бессмертный! — Воин остановил своего крупного скакуна и придержал его рядом с ним. Животное пыталось вырваться, и Джубе пришлось еще раз жестко натянуть поводья, чтобы удержать его.

— Господин, там, в долине... Вы должны пойти со мной. Один! — И негромко добавил: — Нам нельзя становиться здесь лагерем. Отошлите остальных назад. Подальше!

— Зачем?

— Сейчас не время это обсуждать. Доверьтесь мне! Просто сделайте это, повелитель! Разве я был плохим слугой вам?