— После тебя... учитель!
Гонвалон судорожно сглотнул. Когда она улыбается, то выглядит просто потрясающе. Может быть, лучше действительно пойти первым.
Петли были хорошо смазаны, и дубовая дверь открылась беззвучно. За ней широкой спиралью по небу вилась лестница. Вокруг лестницы не было стен и скалы, несмотря на то что входили они через камень. Было только небо, ничего, кроме неба.
Гонвалон услышал, как за его спиной Нандалее с трудом перевела дух.
— Что это за место?
— Добро пожаловать в Лазурный чертог. Сюда тоже приводят избранных молодых эльфов, которые должны служить драконам. Должно быть, ты уже слышала об этом. Эти избранные не такие, как мы. Все, что ты видишь здесь, позволяет заглянуть глубоко в их душу. Чаще всего они скрываются, предпочитая действовать скрытно — а иногда на них находят легкие приступы высокомерия. Как я уже сказал, они совершенно не такие, как мы.
— И они будут судить меня?
Гонвалон обернулся. Нандалее все еще не ступила на лестницу.
— Так бывает, когда связываешься с Ливианной. Никогда не знаешь, что сделают лазурные. Они... немного... безумны. Говорят, они любимчики Золотого, небесного змея, главного в совете. Говорят, что Золотой проводит здесь очень много времени. В образе эльфа. Здесь очень немногое является именно тем, чем кажется, Нандалее, — он вытянул руку и постучал по небу. Ответом на это стал негромкий стук. — Попробуй, Нандалее. На самом деле лестница извивается внутри твердой скалы.
Нандалее нерешительно вытянула руку, раздражение из-за обмана отчетливо читалось на ее лице. Она решительно ступила на лестницу.
— Есть ли еще что-то, что мне следует знать?
— Много. Но Ливианна настойчиво велела мне не предупреждать тебя. Ты должна сама получить опыт.
Больше вопросов она не задавала. Они вместе спустились вглубь. Гонвалон наслаждался видом искусственного неба. Он снова вспомнил о Ночнокрыле, о ветре на щеках и о том, как это прекрасно — летать.
У подножия лестницы их ожидали три эльфа. Двое мужчин и одна женщина. Ни одного из них Гонвалон не знал. Они были хорошо причесаны, от них пахло духами, и на всех троих были длинные темно-синие одежды, очень похожие на те, что использовались в Белом зале. Никто из них не отказался от золотой вышивки, подчеркивающей ранг наставника.
— Добро пожаловать, Гонвалон и Нандалее, — заговорил стоявший посредине. Его кожа имела легкий золотистый оттенок, как будто он очень много времени провел под открытым небом. Светлые волосы на концах превращались в локоны. Он говорил вежливо, но Гонвалону было неприятно, что эти трое знают, кто они, а им, напротив, ничего не известно о синих наставниках.
— Значит, эта молодая ученица считается упрямой и ставит под сомнение решение ваших наставников? — говорил светловолосый, не в силах сдержать улыбки.
— С кем имею честь?
— Мое имя Талавайн, — говоривший за синих даже не подумал о том, чтобы представить остальных двух. — Насколько меня информировали, спор идет о том, что такое искусство.
Гонвалон кивнул. Ничего хорошего из этого не выйдет, подумал он. Что двигало Ливианной, когда она решила послать сюда Нандалее? Гонвалон был уверен в том, что оказался замешан в интригу. Подобное не входило в число его сильных сторон, и он терпеть не мог быть лишь пешкой в непонятной игре.
— Мы уже велели установить мишень, — объявил Талавайн. — Вон там.
Гонвалон обернулся. Со всех сторон их окружала синева, а пол казался похожим на хорошо ухоженную лужайку. Теперь необъятная синева давила на эльфа. Здесь все фальшиво. И небо, и холодный деловой тон принимавших их эльфов.
— Как относишься к искусству ты, Гонвалон? Является ли уже сам акт творения искусством? Твоя юная лучница задала интересный вопрос. Мы втроем весьма оживленно обсуждали это сегодня утром.
— Я скульптор.
Талавайн поднял бровь.
— Как грубо. Вот только, к сожалению, я не могу понять твой ответ.
Разве этого не достаточно в качестве ответа, раздраженно подумал Гонвалон.
— Я работаю с камнями, чтобы полностью утомиться и забыться. Я не думаю, что на меня приятно смотреть, когда я работаю с камнем. Для меня акт творения эгоистичен. Дело только во мне и в моих чувствах. Я не думаю о третьих лицах, они исключены. Для них остается произведение, когда оно закончено. Вот тогда это искусство.
— Я полагаю, ты не даешь пояснений относительно своих работ. Либо они открываются рассматривающему их, либо нет.
— Верно.
— А какого ты мнения о видах искусства, в которых не создается ничего осязаемого, не считая одного прекрасного мгновения? О танце и музыке? — На этот раз слово взяла эльфийка, но у Гонвалона не было настроения болтать с синими.
— Не особо высокого.
Эльфийка подняла бровь и пристально вгляделась в его лицо.
— То есть ты хочешь сказать, что таково мнение большинства наставников Белого чертога?
Необходимости отвечать его лишила Нандалее.
— Я готова, — произнесла она, словно и не было никакого разговора. Она ждала, натянув тетиву на свой лук.
Гонвалон облегченно вздохнул, понимая, что эта ненужная беседа завершилась.
Три наставника переглянулись, а затем кивнули.
— Прошу, начинай свое представление.
Как и в Белом чертоге, Нандалее выпустила две стрелы, и Гонвалон снова почувствовал, что заворожен грациозностью ее движений. Смотреть на нее было радостно.
И снова обе стрелы прилетели в яблочко.
Наставники Лазурного чертога удалились за пределы слышимости. Некоторое время они переговаривались друг с другом, эльфийка при этом отчаянно жестикулировала. Неужели ссорятся? Или это только часть игры? Если Ливианна вызвала у наставников Лазурного чертога ощущение, что Нандалее не любят в Белом чертоге, юной эльфийке можно надеяться на поддержку здешних обитателей. Если только Лазурные не решат, что им хитростью хотят сплавить нелюбимую ученицу. Гонвалон вздохнул. Интриги! Как же сильно он ненавидит их!
Нандалее сняла тетиву с лука и свернула ее. Чувствовалось, что она нервничает. Гонвалон решил подойти к ней.
— Что они там так долго обсуждают? — Она говорила шепотом, несмотря на то что синие были вне пределов слышимости.
— Это означает, что по меньшей мере один из них находится под впечатлением от твоего представления.
— Если они примут решение в мою пользу, то что тогда будет?
В некоторых вопросах она просто по-детски наивна, подумал
Гонвалон.
— Ради тебя не станут переписывать законы Белого чертога. Луки у нас презирают. Какое бы решение они ни приняли, тебе придется сложить оружие.
— Но почему?