Артакс улыбнулся, когда на миг предался мечтам. Он возвращается с работы домой, к жене, которая уже ждет его, приготовив еду. Дети здороваются с ним. Двое старших уже заботятся о животных. За столом они будут рассказывать друг другу о событиях дня, а позже, когда дети уйдут спать, он будет сидеть с женой, счастливый-пресчастливый. Простая жизнь простого человека, по мнению Артакса, хорошая жизнь.
За годы женщина его мечты, поначалу состоявшая лишь из качеств — вроде того, что была хорошей поварихой и, конечно же, верной, — стала приобретать конкретные очертания. Она была худощава, с маленькой тугой грудью и длинными черными волосами, которые завязывала на спине, чтобы они не мешали управляться по дому. У нее было оживленное лицо и своя голова на плечах. Они часто подтрунивали друг над другом, и то, что иногда при этом он оставался в проигрыше, ему не мешало. У нее были свои мечты, свои цели и представления, и пусть она оспаривала его мнение чаще, чем бы ему хотелось, ее мысли расширяли кругозор и окрыляли его. У нее были принципы, четкие представления о добре и зле, совпадавшие с его мировоззрением. Это было для него важно. Иногда они говорили о вещах, о которых не пристало говорить крестьянам. О том, что было не так в деревне и мире, как можно сделать лучше хотя бы их собственное селение. А когда в ее глазах вспыхивали плутовские огоньки, она целовала его и прижималась к нему, Артакс иногда думал о том, что именно ее свободолюбивый дух и эту несгибаемость он в ней больше всего и любит. В мыслях он называл ее Альмитрой. Своей маленькой, упрямой, непоколебимой Альмитрой.
Рассмеявшись, он покачал головой и обозвал себя дураком. Так он никогда себе жену не найдет, подумал он, потому что как крестьянка когда-нибудь сможет сравниться с женщиной его мечты? У тех крестьянок, которых он знал, были пышные груди и похожие на горы бедра, они говорили о болезнях, о детях и скоте. В мечтах они наверняка думали о крепкой рабыне, не такой красивой, чтобы смутить мужа, которая будет вместо них ходить к колодцу или стирать в реке, или просто о лучшей жизни рядом с зажиточным мужчиной. Вечером они так же сильно уставали от дневного труда, как и он сам, у них не было времени, да и желания задумываться о мире и смысле жизни.
Ветка хлестнула его по лицу, возвращая к действительности. Мужчина убрал ее в сторону. Как бы там ни было — страх, который он еще только что испытывал перед Зелеными духами, отступил.
Артакс вышел на солнечный свет и облегченно вздохнул. Где-то за его спиной, в лесу, раздался жалобный птичий крик. Что-то капнуло ему на щеку. Дождь? Он запрокинул голову. Над самыми кронами деревьев огромного леса проплывали одинокие облака. Он провел ладонью по щеке. Пальцы стали красными. Это кровь!
Он недоверчиво уставился на облака. Кровавый дождь! Об этом ему слышать не доводилось. Это… Он остановился и, словно завороженный, уставился на темные очертания фигуры, падавшей из облаков над его головой. Она падала быстро, размахивая руками, и с убийственной силой ударилась на расстоянии всего лишь трех шагов от него об один из черных валунов.
Артакс не терял времени. Он бросился к дитяти неба, несмотря на то что понимал: помочь ему уже нельзя. Это человек? Что с ним произошло? Мысли Артакса мчались. Тело погибшего было причудливо изогнуто. Голова серебряная… Нет! На нем шлем-маска — в форме львиной головы, с локонами из купелированного золота. Чья-то искусная рука вышила фигуры в верхнем слое ткани холщового доспеха, а посреди груди красовалась львиная голова из кованой бронзы. На Артакса глядели глаза из янтаря и оникса. Незнакомец был воином. Нет, судя по дорогому шлему и холщовому доспеху, он должен был быть князем. Может быть, даже сатрапом.
Серповидный меч с предательски изогнутым клинком, который он не выпустил из рук даже в падении, теперь выскользнул из руки мертвеца. Артакс недоверчиво ощупывал оружие. Такие клинки поистине только для сатрапов и королей.
Что-то ударилось невдалеке о мягкий грунт. Еще одно тело? Артакс огляделся по сторонам, но высокая пшеница закрывала от него второго сына неба. Крестьянин поглядел на облака. Он догадывался о том, что происходит там. Об этом говорили, прикрыв ладонью рот. Только в окружении друзей. Говорили, будто существуют мятежники, отвернувшиеся от бессмертных и почитающие Зеленый Свет. Будто бы их предводителем стал бывший сатрап. Другие утверждали, что он пророк, что в нем Зеленый Свет. Собиратели облаков Таркона при случае нападали на торговые суда высоко в небе. Может быть, Таркон Железноязыкий всего лишь небесный пират, подумал Артакс. Добрый разбойник и головорез, о котором такие мечтатели, как он сам, в минуты одиночества слагали красивые истории. Пират.
Гряда облаков закрывала Артаксу обзор на небо над поляной. Испытывая облегчение от того, что не видит парящих кораблей, он перевел дух. Он уже несколько раз наблюдал за собирателями облаков, когда небо было ясным. И каждый раз его охватывал ужас. Они были одной из причин того, что он собирался точно оставить этот мир, как только заработает денег.
Звук в высокой пшенице заставил его обернуться. Картина, которая предстала перед взором Артакса, заставила его сердце на миг остановиться. Он открыл рот, пробормотал что-то и испуганно отпрянул. Заморгал.
Должно быть, это мираж! Обман зрения, быть может, чары, сплетенные Зелеными духами?
Через высокую, до уровня бедер, пшеницу, шла фигура, знакомая ему с самого раннего детства. Тысячи раз он склонялся перед ней в почтительной молитве, прижавшись лицом к тростниковым циновкам маленького деревенского храма, шепча почтительные, униженные слова. Изображение бога в храме было выдержано в потрескавшихся блеклых красках; его нарисовал для алтаря один священник, еще в те времена, когда были живы его дед и бабка. Он не был художником, но Артакс тут же узнал появившуюся перед ним в пшенице фигуру. Он был выше человека. Росту в нем было, пожалуй, около двух с половиной шагов. Тело мускулистое, кожа загорелая. Однако львиная голова на плечах отличала его от всех смертных — девантар, хранитель империи Арам! Приносящий дары, позволяющий созревать плодам на полях! Громовержец, собирающий на небе темные грозовые облака! Возглавляющий битвы, построивший из голов убитых башню, достигавшую самого неба!
Артакс рухнул на четвереньки и пополз вперед, прочь от мертвеца.
— Я… я ничего не сделал, — испуганно пробормотал он.
Но Львиноголовый проигнорировал его, вместо этого опустился на колени перед лежавшим на скале телом и зашипел. Длинные тонкие пальцы расстегнули застежки шлема-маски. Из-под него потекла кровь. Артакс отвернулся, вжался лицом в глину, шепча слова смирения. В его пшенице возник небесный властелин! Девантар, которому подчиняется царство Арам!
Артакс искренне надеялся, что львиный бог уйдет и унесет с собой мертвеца.
Что-то коснулось его плеча.
— Посмотри на меня! — Голос звучал приветливо, но тон его не терпел возражений и колебаний.
Дрожа, Артакс поднял голову.
— Я не прикасался к нему. Я…
— Молчи! — Золотые глаза хищника с длинной щелью зрачка презрительно оглядели его. — У тебя его рост и фигура хорошая. Как у воина.