Если бы оружие могло разговаривать, о скольких героических поступках поведало бы оно? Или о кровавых злодеяниях. Столько клинков! Коротких и длинных. Изогнутых и прямых. Некоторые были в форме пламени. Здесь не было двух одинаковых клинков. Каждый был в своем роде неповторим. И если альф погибал в бою, делали все возможное, чтобы вернуть по Крайней мере меч. Под каждым мечом располагалась небольшая табличка, на которой были записаны имена тех, кто когда-то выбрал этот меч. Если здесь хранят память об именах, то почему не рассказывают о деяниях? Неужели они так ужасны? Неужели Нандалее права? И, в конце концов, из них готовят всего лишь убийц?

Как же она порадовалась тому, что мечи не могут говорить! Бидайн поспешно пересекла холл и направилась в библиотеку. Искусство, которым здесь занимаются, поистине всего лишь маска. То, что на самом деле представляют собой драконники, настолько ужасно, что даже они не хотят видеть это каждый день. Поразительно, подумала Бидайн, что только после ссоры С варваршей без малейшего понятия о культуре ей открылись глаза на правду.

Тишина библиотеки и теплый янтарный свет даровали покой ее взволнованной душе. Она бродила вдоль шкафов с ромбовидными ящичками, в которых лежали сотни свитков; каждый тщательно хранился в кожаном футляре с крышкой. На крышке были выгравированы названия трудов. Иногда даже имя автора. Некоторые были запечатаны восковой печатью, на которой красовались непонятные знаки. Пахло пылью и немного затхлостью. Так много свитков! Интересно, был ли здесь когда- то тот, кто прочел их все?

Помещения библиотеки были разделены по темам. Лирика, пророчества, философские трактаты, научные труды по кузнечному делу, путевые заметки, кобольдские сказки... Некоторые свитки были с дерево в диаметре, другие, напротив, не более пальца ребенка. На Бидайн обрушивались названия, и заголовки кобольдских сказок заставляли ее улыбаться.

Она была поражена тем, сколько здесь было комнат. Она нашла такую, где из-за шкафов с глубокими ящиками не было видно стен. Там лежали тысячи рисунков — картины и наброски пейзажей и существ, которые там жили; этюды углем, сделанные газалами, оракулами, представлявшими собой помесь газели и эльфа; рисунки мрачных карликов, язвительно скалящих зубы кобольдов, самозабвенно пляшущих минотавров; указаний для фехтовальщиков, снабженных подробными иллюстрациями. Какое сокровище! И никто, похоже, это не использует.

Бидайн оторвалась от размышлений. Какой-то звук... кто-то поет! Она уже не одна. Стены из книг приглушали голос, и она не могла разобрать слов песни. Кто же, кроме нее, приходит сюда? До сих пор во время своих походов по книжному лабиринту никогда никого не встречала.

Бидайн осторожно вошла в следующую комнату. Теперь пение стало слышно немного отчетливее. Голос звучал печально. Бидайн осторожно пошла дальше. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы двигаться бесшумно. Кто бы ни пришел сюда, он выбрал это место потому, что не хотел, чтобы ему мешали. Внутренний голос посоветовал ей вернуться в свою комнату.

Добравшись до комнаты, где хранились свитки о сказаниях и мифах народа карликов, Бидайн уже могла разобрать отдельные слова песни. Она была ей незнакома, равно как и мелодия.

Никогда прежде она не забиралась настолько глубоко в библиотеку. Как можно было собрать столько книг и, тем не менее, не использовать библиотеку? Чем больше она размышляла о Белом чертоге, тем более странным ей все здесь казалось.

Двери отдельных помещений библиотеки располагались не прямо друг напротив друга, так что никогда нельзя было заглянуть дальше чем в соседний зал. Над дверью в следующий зал библиотеки висела табличка, на которой было написано «Форма и воля». Интересно, какие книги там хранятся? Свет в комнате изменился. Разноцветное свечение отражалось на корешках книг и на полу. Всего на миг, а затем комнату снова

Пронизало теплое янтарное сияние. Свечение пришло из соседней комнаты. Бидайн почувствовала, как изменилась магическая сеть вокруг нее, и открыла свое сокрытое зрение. Силовые линии собирались, словно вытягиваемая рыбацкая сеть, и движение шло в сторону той следующей комнаты, в которую Бидайн не могла заглянуть с того места, где стояла. Пение превратилось в тихое, неразборчивое бормотание.

Бидайн оглянулась назад. Здесь не было никого, кто помог бы ей. А потом она обозвала себя глупышкой. Зачем ей нужна помощь? Она посреди библиотеки своей школы, так какая опасность должна подстерегать ее? Все в Белом зале было немного странным. Если здесь, в одиночестве отвергнутого знания, происходят странные вещи, то это просто отлично вписывается в общую картину.

Она решительно вошла в соседнюю комнату. Не успела эльфийка сделать и трех шагов, как пение снова стало громче. И теперь она разобрала каждое слово:

Тени сплетая,

Сон позовет,

Ночь наступает,

Сладко поет.

Они друзья твои, пойми,

Открой им сердце, отвори,

Ведут тебя сквозь двери сна.

В края, где живы чудеса.

Песня оборвалась.

— Добро пожаловать, Бидайн, — произнес голос, слишком хорошо знакомый эльфийке. — Я ждала тебя.

Витраж

Ливианна увидела Бидайн через отражение в стекле. Она почувствовала, что кто-то приближается, но ученицу свою увидеть не ожидала. Не в этот час. Не так глубоко в библиотеке. То, что она ждала ее, было ложью, но она знала, что в этом случае малышка будет чувствовать себя лучше, более защищенной. Было совершенно очевидно, что Бидайн не выносит одиночества.

Ливианна была приятно удивлена, увидев здесь Бидайн. Девушка оказалась мужественнее, чем она ожидала, — небольшое утешение, поскольку Ливианна злилась из-за того, что ей передали именно изнеженную Бидайн, а не Нандалее с ее неукротимой силой. Но, может быть, она недооценила Бидайн. Видно будет.

— Иди ко мне, дорогая, я покажу тебе одну из тайн Белого чертога.

Казалось, юная эльфийка испытывает недоверие.

— Да ладно тебе. Или ты боишься, что я буду кусаться?

Бидайн несмело улыбнулась.

— Я не хотела мешать. Я... Ты очень красиво поешь.

Слова ученицы тронули ее. Ливианна выпила немного вина и пребывала в сентиментальном расположении духа. Может быть, вина было многовато.

— Иногда я прихожу сюда, когда думаю о фламинго.

Бидайн уставилась на нее, но ничего не сказала.

— Ты знаешь фламинго?

— Нет, — ученица огляделась по сторонам, и взгляд ее упал На большой круглый яркий витраж, занимавший почти всю стену целиком. Тысяча стеклышек преломляла свет. У каждого из них был свой цвет. Они были вставлены в тонкие золотые рамки, на которых были вырезаны драконьи руны.

— Этот витраж — дар наших покровителей. Нужно знать слово силы. Если произнести его и подумать о месте, в котором когда-то бывал, витраж покажет тебе это место, о котором ты думаешь, и неважно, насколько далеко оно сейчас.