Однажды, когда Людвигу особенно надоел один неплохой тенор, во время всех своих арий пристально смотревший в королевскую ложу, Людвигу пришлось издать распоряжение, касавшееся всех актеров: под угрозой штрафа или немедленного увольнения не смотреть в сторону королевской ложи.
При этом он продолжал оказывать покровительство театрам и актерам, постоянно дарил подарки и присылал букеты за кулисы. Исполнительнице роли Брунгильды, например, Людвиг подарил свою любимую лошадь, которую привели украшенную цветами и лентами прямо на сцену, другие актеры получали дорогие украшения, памятные вещи, картины и самое главное – расположение своего короля.
Тем не менее Людвиг сдавал, во всех его поступках, жестах, словах угадывался какой–то надлом, который он старался врачевать знакомыми ему средствами – музыкой, прекрасной живописью, прогулками на природе. Но ничего не помогало. С каждым днем он отдалялся от мира людей, становясь чем–то иным – далеким, недоступным, волшебным.
Одно из прав, на котором настаивали противники принятой в 1818 году Максимилианом Первым баварской конституции, было право первой ночи. О нем вздыхали потомки известных семей, перечитывая на досуге мемуары своих более счастливых прадедушек, этим правом пользовавшихся.
Однажды после удачной премьеры в Придворном мюнхенском театре брат Людвига Отто устраивал угощение для актеров, и неожиданно присутствовавший на спектакле Людвиг изъявил желание поехать вместе со всеми.
Отто был невероятно рад, потому что прекрасно знал, каких трудов может стоить выманить куда–нибудь любящего уединенные горные вылазки брата. Сегодня же король был у него на приеме, пил его шампанское, мило беседовал с дамами. Это была невероятная удача, и кронпринц втихаря даже послал своего адъютанта оповестить местные газеты о происходящем, после чего вся компания устроилась в четырех экипажах и отправилась в ресторан, где их уже ждали офицеры гарнизона и несколько молодых людей, представляющих различные политические партии или просто прожигающих свои жизни.
В ресторане пела сделавшаяся всего месяц назад популярной в Мюнхене певичка, с очень недурным голосом, так что Людвиг даже заслушался и первое время не обращал внимания на разговоры за столом.
Потом, когда зал разразился аплодисментами, а на невысокую сцену начали выносить букеты и корзины цветов, Людвиг огляделся, точно не понимая, где оказался. До слуха его донесся обрывок разговора.
О, право первой ночи. Людвигу тоже приходилось думать об этом курьезе. Об этой роковой ночи. Ночи с совершенно незнакомой девушкой, которую, быть может, и не видел до этого. Красивой или дурнушкой, толстой или тонкой, умной или круглой дурой. Ночь – не право сеньора, а его обязанность. Девушка не будет счастлива в браке, если не проведет первую в своей жизни ночь с высокородным сеньором. С господином этих мест.
В этом была какая–то мистика, из–за которой «право первой ночи» превращалось в древний ритуал. Кто разрывает пелену девственности – тот, кто поставлен над всеми самим Богом, потомок небожителей, высшее существо, в чьих жилах течет кровь богов или ангелов. Не было никакого сомнения, что право первой ночи изначально принадлежало королю, царю, шаху, султану, или не важно, как называется наместник Бога на земле. А девушкой была посвященная жрица, в которую на краткую первую ночь входила великая богиня, прародительница всего. Их союз был краток, но нес в себе высшую мудрость и верховную магию.
Только потом, позже «обязанность первой ночи» переросла в «право».
Людвиг не хотел бы обладать правом быть немилым, но одновременно с тем сама эта ситуация манила его своей таинственностью. За столом спорили о понравившейся королю певице. Оказывается, она была из простолюдинов, ее семья территориально относилась к владениям одного из молодых людей, сидевших сейчас с Людвигом за одним столом, и чисто теоретически, конечно, если бы «право первой ночи» было в силе, девушка могла бы принадлежать именно ему.
Слушая пьяные разговоры и попивая смешанное с рейнвейном и с каплями фиалкового эфирного масла шампанское, Людвиг вспомнил о том, как однажды он уже сделал попытку испытать наслаждения права первой ночи.
Было это в его бытность студентом университета, и речь шла о книге, которую будущие светила мировой науки, искусства и юриспруденции покупали вскладчину и читали потом по очереди, меняясь каждую ночь. Ночь наедине с таинственной книгой привлекла Людвига с такой силой, словно речь шла о ночи наедине с появившейся в результате спиритического сеанса девушкой из прошлого или грядущего.
У Людвига было больше денег, нежели у его новых знакомых, но принц не стал тогда раскрывать своего инкогнито и внес свою долю чужими руками. Но, когда книга была уже приобретена, появился еще один ритуальный предмет – старая шляпа со жребиями. На жребии были номера, согласно которым каждый из пайщиков должен был получить в свое пользование книгу.
Поняв, что слепой случай может сыграть роковую роль, Людвиг вышел из тени и, представившись, потребовал для себя безоговорочного права первой ночи, в чем ему было решительным образом отказано.
Поняв, что вожделенная книга может уйти от него навсегда и что он не притронется к ней после того, как с ней проведут ночи другие студенты, Людвиг пришел в ужас и пообещал, если ему отдадут книгу, к утру сделать каждому из участников сговора по копии. На чем и порешили.
Обнимая книгу, точно выкупленную из неволи пленницу, с замиранием сердца Людвиг открыл ее. Книга была старой, но не являлась старинной, просто ее давно не издавали, и из–за этого она приобрела понятную ценность для готовившихся к экзаменам студентов.
С восторгом принц разглядывал занимательные иллюстрации и чертежи, не пытаясь вникнуть в смысл написанного. Он провел бессонную ночь, представляя, как в своих холодных комнатах бедные студенты судорожно перебирают страницы учебников, слюнявя пальцы и переписывая целые абзацы в тетрадь.
Как далеки они были сейчас для Людвига с его высшим пониманием владения книгой, правом первой ночи и правами безграничной монархии.
Кстати, как выяснилось позже, книга была не из тех, которые изучали на его курсе, и для учебы она была ему не нужна. Это был «Самоучитель персидского языка».
Повинуясь странной магии происходящего, Людвиг тогда действительно занялся персидским и вскоре, не имея ни единого наставника и не взяв ни одного урока, овладел персидским, причем так хорошо, что даже самому взыскательному знатоку не пришло бы в голову поправлять его произношение, настолько оно было верным и правильным.
Маленький Зигфрид всю свою недолгую жизнь жил в лесу со своим воспитателем карликом Миме. Нибелунг воспитывал его с самого рождения, тем не менее Зигфрид так и не смог поверить, что Миме его отец. Уж больно он был трусливым, мелким и тщедушным. Зигфрид же рос сильным и красивым мальчиком. Карлик не мог сделать ни одного меча, который Зигфрид не сломал бы играючи. Однажды Зигфриду удалось уговорить Миме открыть ему тайну его происхождения.