Взбешенный больше прежнего Баур кинулся было на Веселина, но хозяин трактира вовремя встрял между ними, грозясь позвать стражу и свести обоих драчунов в тюрьму.
Так что Филиппу Бауру пришлось убираться подобру-поздорову. Тем не менее он не был на столько пьян, чтобы не услышать угрозы в словах третьего судебного исполнителя. Мол, любая выданная бумага, подтверждающая прохождение проверки, может потерять свою ценность буквально уже на следующий день, а значит в таком важном деле следует заручиться не однодневным сертификатом, а документом на всю оставшуюся жизнь. Но где такой взять?
Ломая голову над этой задачей, Баур вернулся к себе домой, где застал дочь, мирно беседующую с Густавом Офелером, который поднялся со своего места, едва только заслышав тяжелые шаги второго палача.
– Воркуете, значит, – Филипп отдышался и поманил юношу к себе. – Вот что, голубок, – он взял Густава за руку и отвел его в гостиную. – Вот что – либо ты женишься на моей Эльзе, либо не приходи к нам. Виданное ли дело, чтобы вот так целыми днями компрометировать честную девицу, а сам ни полслова о женитьбе?!
– Да я ведь с превеликим удовольствием, господин Баур! – Густав зарделся, точно девица на выданье. – Но вот только траур же… церковь не разрешает.
– Траур по ведьмам запрещен специальным приказом, – процедил сквозь зубы Филипп. – Видел ты в нашем доме, чтобы закрывали зеркала или кто-нибудь носил черные одежды? Нет? И не увидишь. Враг господа – мой личный враг. И если врагом стала моя жена – значит она враг и мне, враг и ничего больше. И я, как честный человек, за нее заплатил сполна. И будет.
Дочь же моя должна в самое ближайшее время выйти замуж. Так чтобы колокола звенели по всему городу, и чтобы городской совет преподнес ей как всем серебряную посуду. Только так и не иначе сможем мы доказать всем, что Эльзу никто уже не считает ведьмой. Понятно?
– Благодарю вас, отец! – Густав порывисто обнял Филиппа и, не зная, что еще можно сказать, попросил разрешение вернуться к своей невесте и сообщить ей радостную новость.
При продолжающемся запирательстве судья подсылает ей (ведьме) в камеру достойного уважения мужчину, к которому она питает доверие. Этот мужчина заводит разговор о том, что может обличить ведьму. А в это время особые свидетели слушают за дверями и запоминают сказанное в камере.
Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»
Довольный, что ему удалось найти решением этого скользкого вопроса, Филипп умылся и, напялив свой лучший парик и взяв в руки трость с набалдашником из слоновой кости, отправился в Городской Совет, где объявил о желании выдать дочь замуж. После чего лично отправился в кладовую, чтобы заранее выбрать подарок, который будет вскоре вручен его Эльзе.
Впрочем, особенно выбирать и не пришлось, единственный свадебный набор посуды занимал целую полку. Осмотрев его, Филипп остался довольным увиденным.
Теперь-то уличные пачкуны будут вынуждены проглотить свой собственный яд. Потому как, если девушка с благословения городских властей, церкви и родителей выходит замуж, получает подарок от родного города, и на ее свадьбе гуляют самые уважаемые люди города – каждому же понятно, что она не ведьма, не изгой, а значит ее нельзя травить и ей небезопасно угрожать.
Целый день Филипп обходил лавки, закупая все необходимое к свадьбе и приглашая гостей. Поравнявшись с дворцом бургомистра, Баур замедлил шаг, стараясь разглядеть, что происходит за вышитыми шелком занавесками. Дело в том, что только что к дворцу подъехала карета, из которой выпорхнула нынешняя пассия бургомистра, и Филипп успел даже заметить, как скрылся в дверях ее алый шлейф.
Постояв немного на улице и поглазев на стоящих в своих будочках часовых, Филипп отправился в дом к одному из своих друзей, живущих недалеко от дворца.
В это время новая возлюбленная бургомистра Оффенбурга на чем свет стоит бранила своего неповоротливого любовника.
– Ну, это же надо, сударь! Мало того, что вы позволили себе явиться в мой дом, когда меня там не было. Мало того, что вы выхлестали все вино. Ладно вино – вы сами и платили за него. Но отчего же уходя, вы не удосужились прикрыть дверь, так что вор забрался в гостиную и выкрал из комода набор серебряной посуды, подаренный нам с мужем на свадьбу городским советом и врученной вашей же женой?!
– Простите меня дорогая, признаться, я просто пил вино, ожидая вас. Пил из того бокала, который мне подала ваша служанка, и не видел никакой другой посуды. Когда же я уходил, я не прикрыл дверь, потому что привык, что это делают служанки. Я даже не мог подумать, что ваша девка окажется такой глупой и нерасторопной, что не заметит моего ухода.
– Так или иначе, а в моем доме произошла покража. Что я теперь скажу мужу? Мол, все серебро мышки съели?
– Ваш муж недавно получил новую должность, – поморщился бургомистр, ему нравилась дама, но был неприятен разговор. – Ну, хотите, я прямо сейчас прикажу страже искать вора?
– Нет, боюсь, на это уйдет слишком много времени! – рыдала дама.
– Тогда мы с вами прямо сейчас поедим и купим другую серебряную посуду, еще лучше прежней? Как думаете, дорогая, не покажется ли вашему мужу подозрительным, если свадебная посуда будет с другими рисунками или с другим числом предметов?
– Ах, что вы такое говорите! Конечно же, он заметит подмену, но я всегда смогу сказать ему, что поменялась с кем-нибудь из подруг. Куда хуже, если, вернувшись сегодня вечером домой, он не обнаружит посуды вообще.
После чего бургомистр подал ей руку и вместе они вышли из дворца и сели в карету.
Сначала задача купить серебряную посуду показалась бургомистру наилегчайшей, но вскоре он был вынужден изменить свое первоначальное мнение. Дело в том, что в посудных лавках были лишь сервизы на шесть персон, причем по одному виду, так что не было никакой возможности купить два маленьких посудных набора и затем соединить их в один большой. К тому же, это была самая обычная посуда, без намека на свадебные церемонии.
В замешательстве они объехали все лавки, но так ничего и не нашли. Возможно, бургомистру следовало забраться в буфет своей собственной супруги, дабы вытащить оттуда ее посуду на двенадцать персон, но он прекрасно понимал, что жена не сможет не заметить исчезновения сервиза, который без малого занимал целую полку. Поэтому он бесполезно колесил по городу, проклиная свою неосторожность при посещении дома любовницы и невозможность отказать прекрасной даме.
В поисках подходящих кубков, ложек и тарелок бургомистр завернул даже в городской совет, где неожиданно натолкнулся на требуемый сервиз. Кубки с выгравированных на них лебедями были прекрасны, а небольшой, но изящный кувшинчик для сладкого вина смотрелся так, словно был создан для дворца. Кроме того, это был самый настоящий свадебный сервиз, так что, подарив его своей даме, бургомистр как бы намекал ей на то, что считает ее не любовницей, а именно своей женой.