И голову пригнул, авось маг промахнется.
Маг, видно, устал посохом махать, лишь погрозил.
— Не нашлось такого дурака, чтобы вслух пророчество произносить, — хмыкнул он. — На перекрестках, на площадях находили свитки. А свитку что — кинешь его в огонь, полыхнет он и в золу оборотится, а поздно, слова-то уже в души просочились. В общем, так все и получилось, как предсказывалось: снова на Империю полезли из земли Легионы Проклятых, про которых уже и подзабыли за время благоденствия. И начали наши войска позорно отступать, вот что я тебе скажу.
Маг задумался, потер нос. Со скрипом нагнулся и из-под кресла достал кувшин и бокал. Налил себе винца.
— Нет, не так я тебе скажу, — решил он подстраховаться. — И начали наши войска доблестно отступать.
Рету как зачарованный смотрел в шар, где парили кони, падали люди, блестели пики и полыхало багровое пламя за спинами атакующих горгулий и демонов.
— И встал между Империей и Легионами Проклятых укрепленный город Андросс, — налил вторую порция вина маг. — Имперцы уже было совсем решили оставить его без боя, отходить дальше, в глубь Империи, но тут около Андросса появился Бернар де Каюзак, о котором до этого знать никто не знал. Обычный дворянчик, каких тысячи. Но на свой страх и риск он сколотил отряд и занял город, который стал передней линией обороны. А де Каюзак говорил, что Император пал…
Маг замолчал.
— А потом? — поторопил его Рету.
— А потом Бернар де Каюзак предал людей… И был казнен. А спасение пришло откуда не ждали: Орды Нежити вступили в войну. Одна напасть стала истреблять другую.
Рету в шаре видел, как это получилось. Зрелище было не из приятных.
Маг задумчиво потягивал вино. Рету мимоходом отметил, что кувшин из лавки торговца Седрика, значит, маг погасил там свой долг и снова пользуется доверием.
А когда шар заволокло радужными разводами и Рету подумал, что на сегодня все, маг вдруг снова заговорил:
— Темное Пророчество, да… Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что родственники предателя никогда не смогут даже близко подойти к императорскому двору. Они навсегда останутся людьми неблагонадежными и опасными. Но Юбер де Лали чихать на это хотел. Он вел себя так, как будто у него в роду сплошь императоры, а не предатели. И каким-то чудом он смог подняться на вершины власти. Он стал любим как Императором, так и двором, вот ведь в чем загадка… А когда Император обезумел от горя после смерти Императрицы, столицей стал править именно Юбер. И ни у кого не возникло вопросов, почему он.
В шаре возникло толстощекое лицо, покрытое угрями.
— Этот сморчок? — не сдержался Рету.
Он бы понял, если бы хваленый де Лали был такой же величественный, как тот Адский герцог в человеческом облике, что посетил вчера городок. Но эта плешивая башка?
Радужный шар с треском лопнул, рассыпался на множество маленьких пузыриков, которые, в свою очередь, тоже исчезали с громким «пум!».
— Ты того, не мети языком-то, — сурово сказал маг. — Люди говорят, что теперь это наш новый правитель, а Император с кучкой верных ему дворян бежал в горы.
— Что, правда?! — ахнул Рету. — А как так вышло-то?
Магу, видимо, самому хотелось хоть кому-то рассказать, не опасаясь, что собеседник тут же настрочит донос.
— Вообще-то в Империи давно неспокойно было, — признался он. — Казна пустая стоит, поселяне нищают, дворянство раскололось. Кто-то на золоте ест и лебяжьим пухом подтирается, а кого-то от мужика отличить только по мечу и можно. А Император давно не в себе, все ему чудится, что жив наследник-то, не убит. На него ближние давно рукой махнули, что с безумца взять. Это для народа он правитель, а во дворце, говорят, ему и стража уже дерзить начала. А Юбер-то — умен. Он давно придворных прикармливал. Императору пиры опостылели, во дворце тоска, где ж вельможам веселиться? А у Юбера роскошный дом всегда нараспашку. И совета можно спросить, и помощи добиться. И вот стали голоса звучать, дескать, Император должен страну беречь, казну наполнять, о дворянстве, соли земной, заботиться, словно о детях своих. А тут страна как на паперти, в казне одни мыши, дворяне друг друга режут за медяки, чисто разбойники. Решили Большой Имперский Совет созвать и подумать, как дальше быть.
— Это чего? — вклинился Рету.
— Когда в столицу со всех концов Империи влиятельные люди съезжаются, — объяснил маг. — И сообща думу думают. Только с окраин-то Империи шиш доберешься до столицы. Не всякий пегас дорогу осилит. Ну вот, на Совете людей Юбера было больше, чем верных Императору. Они и давай воду мутить, дескать, нужно казну наполнить, как встарь. Дворянству новые льготы дать, привилегии, земель прибавить. Разрешить на своих землях таможенные посты ставить: если ты гном, либо эльф, либо вольный торговец без имперского патенту и хочешь ты проехать дорогою мимо замка барона такого-то, плати барону за проезд. Это ж насколько сразу доходы барона возрастут! Вот они и обрадовались. А тут Юбер выступает — я, дескать, за государство наше болею, ночей не сплю. Ничегошеньки мне не надо, но сил нет смотреть на разруху и бедствия. И потому от своих личных доходов и сокровищ отдаю я две трети в казну, лишь бы родине хорошо было.
— Что, правда, отдал? — не поверил Рету.
— Отдал, — ухмыльнулся какой-то волчьей ухмылкой маг. — А чего не отдать, коли он это все из казны-то и спер, уж будем до конца откровенны. И тут давай все орать и мечами бряцать — мол, преподнести императорскую корону Юберу, пусть он будет нашим правителем. Юбер говорит, я и слышать ничего не хочу, Император нам как отец родной, а я его верный слуга Ногой топнул — и в замок свой загородный удалился. А сторонники-то его в столице остались.
— И что с того? — не понял Рету. — Он же сам отказался!
— Дурачок ты, дурачок… Зачем ему самому пачкаться, если все подручные сделают? И чему тебя только твой опекун столичный учит. Юбер за город уехал, а Большой Имперский Совет снова собрался. И повторно решили, что корона должна де Лали перейти, больше некому. Да только тут в Совете схватка началась, сторонники Императора Демосфена за оружие взялись. В столице резня, в гарнизонах смятение, Император с верными людьми нападение отбил и на север подался, в горы. А в Империи теперь смута, с чем я тебя и поздравляю.
Зря маг на Рету дурачком обзывался. Рету, может, и путался во всех этих вельможах, они с опекуном еще не дошли до них, пока богов изучали и ангелов всяких, да только не надо быть магом, чтобы сообразить: раз смута и заваруха, значит, опять с деньгами перебои будут. Ведь непонятно, кто их присылает, сторонники сбежавшего Императора, который нам заместо отца родного, или подручные этого де Лали. А опекун вчера знатно потратился. Это он только зарок себе дает, что каждый новый платеж беречь будет, в сундук прятать и копить на черный день. А как только денежки прилетят на имперском пегасе, сразу все забывает и начинает кутить.
И, получается, смута эта и в жизнь Рету, кроме новых побоев, ничего не принесет. И впереди дни — один черней другого. Как-то пусто ему стало, колюче.