«Насколько было бы легче, в самом деле, вести дела с Оми, а не с Ябу», – в который раз посетовал про себя Токугава.

* * *

С момента своего появления в Андзиро Ал почти что не видел японских денег. Когда он спрашивал о деньгах Фудзико, она только пожимала плечами. Мол, да, жалование получено, но деньги… зачем господину деньги? Не мужское это дело – иметь деньги. Не самурайское – мошной трясти, словно какому-нибудь ничтожному купцу, торгующемуся из-за каждой монеты.

Неужели у господина нет другого дела, как требовать у наложницы денег?

– Но я бы хотел купить себе что-нибудь, – не отставал Ал. Для него, как для человека XXI века, казалось диким вообще не иметь денег.

– Пусть господин скажет, что ему нужно. И все будет сделано самым лучшим образом, – кланялась ему Фудзико, не собираясь при этом расставаться с естественным правом наложницы, держать в своих руках все ключи и все кошельки дома.

– Но если я захочу купить себе новый меч?

– Я распоряжусь, чтобы привезли новый меч. Вы же все равно не знаете, кто кует лучшие мечи, а я знаю.

– Но если я захочу купить вам или вашей сестре новые кимоно, веера, зонтики или сандалии? Могу же я пожелать сделать вам приятное.

– Вы и так осчастливливаете нас своим добрым отношением. – Фудзико продолжала улыбаться. – Что же касается новых вещей: возможно, вам не нравится, как мы с сестрой одеваемся? Что же – вам достаточно сказать, чего бы вам хотелось, и мы, если это конечно не будет противоречить нашему воспитанию и законам Японии, оденемся в соответствии с вашим вкусом. Понятно? – В ее глазах читалось непримиримое «нет». Такое жесткое, что Ал был вынужден отступить и сдаться.

Теперь, когда зашел вопрос о дорожных расходах, Фудзико наконец выложила перед ним необходимую ему и его самураям сумму. Медленно и дотошно, как и требовалось разговаривать с самураем, не ведавшим, что такое деньги, она объясняла ему, что и поскольку следует брать. Сколько будет стоить постоялый двор, и по какому принципу следует выбирать дом в Эдо.

В тот момент Ал еще не собирался брать Фудзико с собой, поэтому он, естественно, потребовал, чтобы она предоставила ему отчет о расходах. На что Фудзико снова ответила «нет». Подобное предложение унижало ее как домоправительницу.

– Ну, я же не могу уехать, не будучи уверенным в том, что у вас хватит средств для существования. Мало ли что может произойти…

– Это не разговор самурая. – Фудзико закусила нижнюю губу. – Если я говорю, что денег хватит, значит – их хватит. Это мои обязанности, я справляюсь с ними вполне удовлетворительно. Если вы предполагаете обратное – вот меч, вот шея. Рубите, пожалуйста.

После такого довода, Ал зарекся еще когда-нибудь начать приставать к Фудзико с хозяйственными вопросами.

Глава 53

Однажды к господину Тода Бунтаро подошел грязный, скверно пахнущий ронин, который представился бывшим вассалом недавно убитого господина Набэсима Цунасигэ.

– Ты тоже воин. Тоже можешь попасть в подобное положение. Мне же нечего есть. Дай мне денег, как воин воину.

– Если бы я попал в такое же положение как ты, я бы незамедлительно вспорол себе живот, – ответил господин Бунтаро. Так что, если хочешь получить мою помощь, готов отсечь тебе голову, чтобы не мучался и не приставал к занятым людям.

Из собрания историй господина Токугава Иэясу

Уходя из Андзиро, Токугава пожелал встретиться с главой своей шпионской сети в Индзу, Мурой. Для встречи была выбрана самая неподходящая, с точки зрения обывателя, погода – дождь. И самое неприятное место – раскисшее больше обычного рисовое поле.

Токугава добрался до леса на коне в окружении охраны, где оставил самураев и переоделся в одежду простого крестьянина. Нахлобучил на голову соломенную шляпу в виде конуса и почапал месить грязь на встречу со своим лучшим шпионом.

Встреча произошла на открытом месте, где их не могли подслушать даже самые опытные шпионы Исидо или Ябу. Да и кому придет в голову следить за двумя крестьянами, беседующими о чем-то посреди грязи в проливной дождь?

Встреча имела успех, Токугава остался доволен.

Возвращающийся в это время с охоты Ал заметил двух беседующих о чем-то крестьян и, к удивлению, узнал в одном из них великого даймё, а в другом старосту.

Похвалив себя за наблюдательность, он ускорил шаг. Добравшись первым до дома и наскоро приняв ванну, он направился к дому Ябу, где в этот день собирался заночевать Токугава.

Когда даймё и его люди спешились у калитки, Ал низко поклонился Токугаве. Тот отсалютовал ему, пригласив зайти вместе с ним в дом и выпить по чашечке подогретого саке.

– Встречались со своим шпионом? – шепнул на ухо даймё Ал.

Какое-то мгновение Токугаве показалось, что он ослышался. Отпрянув от варвара, он молниеносно начертал в воздухе знак, отгоняющий нечистую силу. Следившие за иноземцем телохранители, как по команде, вытащили из ножен мечи. Токугава остановил их, бросив хриплый приказ.

Окажись на месте Ала кто-нибудь другой, даймё разрубил бы его, не задумываясь. Но это был господин Грюку – ясновидящий. И ему многое позволялось.

– Ты видел это во сне? – спросил он, увлекая Ала за собой в дом.

– Да, господин, – соврал Ал.

– Ты начал видеть сны обо мне?

– Давно уже начал. И рад, что они сбываются.

– Какие шансы у меня победить?

– Огромные, мой господин. Через три года император сделает вас сегуном!

– Все остальное меня не интересует. Пока не интересует.

Этот разговор между сюзереном и вассалом был последним их разговором в Андзиро. Назавтра Ал со своей пышной свитой должен был выйти из деревни.

* * *

До Эдо – главного города Токугавы – нужно было ехать несколько дней с остановками на постоялых дворах. Токугава и Ябу выправили своим людям подорожные, которые они и были вынуждены предъявлять на каждом посту. Буквально у каждого мало-мальски приличного моста, всенепременнейше стояла строгая стража: у каждой деревеньки и по несколько на воротах городов.

Дорога не казалась особенно утомительной, потому что Ал мог любоваться знакомой и одновременно с тем незнакомой ему Японией. По дорогам бесконечным потоком шли люди, временами их становилось так много, что они напоминали идущую на нерест рыбу.

Перед процессией Ала бежали глашатаи, оповещая о том, что сейчас по этой дороге проедет паланкин хатамото самого господина Токугавы. Услышав предупреждение и завидев личный герб Токугавы, люди отступали на край дороги, кланяясь, многие тут же вставали на колени, тыкаясь лбами в дорожную пыль и грязь. Ронины и бедные самураи также считали за благо уступить дорогу столь прославленному господину, как Золотой Варвар, слава которого разнеслась далеко за пределы Индзу.