– Подумать только…
– Вот и подумай на досуге. Когда он у тебя случится, конечно. А будет это весьма не скоро, потому как я поговорил с генералом Кланденом и на правах твоего наставника записал тебя в гвардию. Уж там-то тебе скучать не придется…
– А то мне все это время было скучно, – пробурчал Карвен. – Да я продохнуть не успеваю от того, насколько жизнь вокруг интересная!
– Не волнуйся, дальше еще интереснее будет. Итак, решено: ты отправишься служить в гвардию. Рядовым.
– Не могу сказать, что всю жизнь мечтал об этом, – насупился юноша.
– Так ведь и я не мечтал о той жизни, какую веду, – пожал плечами Верген. – Люди, знаешь ли, делятся на тех, кто живет, как им вздумается, и на тех, кто живет так, как повелевает долг. Мы с тобой относимся ко вторым. И не я это придумал, Карвен. Помнишь тот трактир, где мы встретились?
– Помню, конечно.
– Так вот, все, кому повезло выжить тогда, отправились по своим делам и до сих пор занимаются тем, чем хотят. И только твоя жизнь бесповоротно изменилась. Кузнецам, знаешь ли, не очень свойственно сражаться с околдованными разбойниками и охотиться на магов, но уж если они за это берутся, то должны отвечать за свои поступки. И не роптать, когда их уговаривают поднять ножку и влезть на следующую ступеньку той лестницы, на которую они вступили совершенно добровольно. Повторяю: совершенно добровольно.
– Знать бы еще, к чему эта лестница приведет…
– К тому, для чего ты родился, – ответил Верген. – К тому, для чего боги одарили тебя твоими способностями и талантами. А ты как думал?
– Когда я должен отправляться? – вздохнул Карвен.
«Сбежать, что ли?» – мелькнула шальная мысль.
– Сейчас, – ответил Верген. – Собирайся.
«Сбежишь тут, как же! Да и куда?»
– Так, значит, мы и впрямь расстаемся?…
До этой минуты все происходящее казалось какой-то шуткой. Несколько растянутой и, может быть, не очень смешной, но все-таки шуткой. Теперь же…
– Да. Расстаемся.
Тон наставника исключал даже намек на шутку.
– Навсегда? – дрогнувшим голосом поинтересовался Карвен.
Какая уж там шутка! Вот сейчас повернется наставник – и уйдет. И у Карвена уже никогда не будет такого… друга? Или кого-то большего? Того, кто отца с матерью заменил? Да что ж вы все от меня уходите?!
– Вот еще! – фыркнул Верген. – Так просто ты от меня не избавишься. На время, конечно. Послужишь, опыта наберешься… Я и сам с рядового начинал.
– И сержантом закончил! – У Карвена мигом отлегло от сердца.
– Вот-вот. Словом, имей в виду, мне вовсе не требуется, чтобы ты дослужился до генерала.
– А до кого? – не замедлил спросить юноша.
– Думаю, сержанта будет вполне достаточно. Не хочешь же ты обогнать в звании своего наставника?
Карвену припомнились блестящие, веселые королевские гвардейцы, и ему вдруг захотелось сделаться одним ни них. «Вот бы отец с матерью порадовались, если б знали!» А что у солдата служба тяжелая, так на то он и парень не слабенький! И Верген недаром с ним столько возился. Небось, в грязь лицом не ударит. Он будет очень стараться и делать все, что ему говорят. И дослужится до сержанта. Обязательно. А потом вернется наставник и будет им, разумеется, доволен. И похвалит. Пусть только попробует не похвалить! А потом заберет его с собой, и они вновь займутся чем-нибудь устрашающим и интересным. Просто Вергену надоело возиться с сопляком. Ему равный напарник нужен.
Вот оно. Равный.
Ничего. Карвен быстро научится. Наставник оглянуться не успеет, а он уже – сержант, весь из себя такой опытный. Вот только… не спускать же ему все, что он тут устроил? Надо же хоть немножко отомстить?
– Значит, сержанта достаточно? – задумчиво протянул Карвен. – Посмотрим, наставник. Мне вот тут подумалось, что у генерала Кландена очень красивая перевязь. Вся из себя генеральская. Пожалуй, я хочу себе такую же.
– Ах ты, мерзавец!
– Я мерзавец? Кто-то – не будем показывать пальцем, хотя это добрый наставник – бросает ученика на произвол судьбы, загоняет его в гвардию, а я после этого – мерзавец? Вот погоди, стану генералом, узнаешь, как маленьких обижать!
Они еще долго перебрасывались шутками, но Карвен так и не поделился с Вергеном своим внезапным и неприятным открытием. Тем, что он, оказывается, отвык за себя отвечать. Боится. И не хочет.
«К чему огорчать наставника, раз он все равно уходит? – думал он. – Ничего. Сам справлюсь. Раз мне это так не нравится, раз этого так не хочется, значит, тем более нужно все это делать. Самому».
– Фирну привет передавай, – сказал на прощание Карвен. – Скажи, обязательно свое обещание исполню. Вот только сержантом сделаюсь и тотчас исполню!
Верген улыбнулся, коротко обнял его на прощание, а потом развернулся и ушел. Карвен остался один.
Это ненадолго, конечно. Очень скоро за ним явится секретная служба и тихонько выведет его из дворца. Так же тихо, как и привела. Отведет куда следует и передаст с рук на руки генералу Кландену, с которым уже договорились. Карвену самому и думать ни о чем не надо. Главное – слушаться. Что скажут, то и делать. И один он нипочем не останется. В армии такого просто не бывает. Вот уж чего в ней точно нет и никогда не будет, так это одиночества. А только…
* * *
Тебе пора. Ты стоишь и думаешь об этом уже довольно долго. Тебе пора. Все, что можно и должно было сделать, уже сделано. Все. И больше в этой жизни тебе ничего не остается. Все в прошлом. Сражения, победы, звон шпаг и свист пуль над головой, пьянящее ощущение удачи, невесомое касание ее крыльев, и ты опять ловишь тот самый, единственно верный шанс. Все это в прошлом. А настоящее… тебе даже застрелиться нельзя.
Это было бы лучшим выходом, спасением от грядущей пустоты, но… нельзя. Ты вполне способен представить себе, как это воспримут твои солдаты. Твои бывшие солдаты, напоминаешь ты сам себе. Отныне и навсегда – бывшие. Вот только они так не считают. И никогда не станут считать. Для них, перестав быть командиром, ты превратился в символ оного. В недостижимый идеал.
Всех своих начальников они станут сравнивать с тобой, и горе несчастным, если те не выдержат этого сравнения. А выдержать будет трудно. Слишком пристрастны будут взирающие на них глаза. А ты… идеалы не становятся «бывшими», не ветшают от времени, время лишь облагораживает их, наделяя почти божественными чертами. Вот что тебе уготовано. Из маршала ты превратился в полубога. Твои недостатки забудутся, твои достоинства преувеличат молва и память. Так все и будет. Да что там будет, оно уже есть. И с этим ничего не поделаешь. Так вышло.
Вот почему тебе нельзя стреляться, как бы этого ни хотелось, как бы ни тянулась рука к верному пистолету. Нельзя. Это было бы таким же предательством, как и возвращение на родину.